— Как и остальные — приёмный. Как и остальные — не раз убегал из дома. Был случайно обнаружен полицией через неделю после побега и возвращён домой.
— Причины побега?
Качает головой, недовольно поджимая губы:
— Неизвестны. Никому и никогда на приёмных родителей не жаловался.
— Как и все до него.
— Чёрт! — Люк ударил кулаком по стогу сена, — Но ведь что-то же вынуждает их уходить? Что-то же тянет их туда? На улицу.
— Или кто-то, — мне кажется, я произнесла еле слышно, но он прищурился в ответ на эти слова и заметно стиснул челюсти, молча кивнул, облокачиваясь о стог спиной и складывая руки на груди.
— И, Арнольд, ты будешь очень удивлена, но у него так же есть ещё одно объединяющее обстоятельство с другими жертвами.
— Какое?
— Натан Дарк. Как и остальные, Бобби так или иначе связан с этим мерзавцем. Конкретно этот мальчик, — Люк ткнул пальцем в ребенка, — убегал именно в катакомбы к нему. И именно на его «территории» был обнаружен при попытке обворовать продавца фруктов».
Зашла к себе и заперла дверь, прислоняясь к ней спиной и сползая на пол от слабости, чувствуя, как снова возвращается тревога. Будто не насытилась, жадная тварь, она просит ещё и ещё, вдираясь в виски острыми клыками нарастающего страха от осознания, чего может стоить всего одна ошибка. Моя ошибка.
* * *
Он поправил бабочку, аккуратно приглаживая пальцами чёрные края мягкой ткани, отошёл назад, вскидывая руки и проверяя, как смотрятся на манжетах золотые запонки. Ухмыльнулся, оставшись довольным увиденным, и, напоследок подмигнув собственному отражению и пригладив непослушные тёмные волосы, вышел из комнаты.
Его ждала встреча с директором детского дома, назначенным вместо скоропостижно скончавшегося от сердечного приступа бывшего управляющего. И он даже предвкушал эту встречу. Арленс в его жизни стал эдаким приятным исключением, образцом человечности и доказательством того, что не всегда власть меняет человека, уродует его, превращая в алчную жестокую беспринципную тварь.
Видит Дьявол, таких ублюдков он повидал немного. Тех, которые, дорвавшись до власти, превращают её в некое орудие для достижения собственных, порой гнилых и омерзительных целей. Возможно, ему стоило бы их пожалеть. Возможно, стоило бы помолиться об их грешных душах…Вот только он не верил ни в молитвы, ни в грешность души. Для него не существовало плохих и хороших, добродетельных и порочных, злых и добрых людей. Он знал точно, что человек сам по себе и был злом, пороком в своём истинном обличье. Что бы там ни говорил местный священник. О, нет, он, конечно, не был ни разу на исповеди с самого своего детства, а познакомился с этим жирным боровом, скрывавшим своё дряблое белое тело под черной рясой в пол, на одном из приёмов, организованном в благотворительных целях. В тот момент, когда увидел, как стряхивает тот украдкой с бороды и усов крошки шоколадного печенья, косясь по сторонам и похлопывая правой ладонью себя по брюху, почувствовал едкое желание уйти и мгновенно появившееся раздражение. У кого-то бывает аллергия на животных, у других — на еду, у третьих — на цветы. У него же с самого детства была стойкая непереносимость к людям, покорными овцами плетущимися в храмы и церкви, где в расписных дверях их встречали с притворно милосердной улыбкой самые настоящие волки, накинувшие на серую шерсть бараньи шкуры.