Неприятная ситуация, когда по твоей роже чужие тощенькие извилины стекают, перемолотые пулей в фарш. У меня богатое воображение, именно так мне эта пакость и представилась. И потому разозлился я не на шутку. А когда я злой, у меня рефлексы включаются, которые у любого, кто по Зоне много ходил и умудрился выжить, работают намного лучше мозгов.
Вот на рефлексах и сделал я то, насчет чего мозгами б десять раз подумал. Толкнув мертвое тело от себя, я резко присел и с колена дал вслепую длинную очередь, патронов в десять, всеми силами стараясь удержать в руках трясущийся АКСУ, который почти сразу начал плеваться и безбожно задирать ствол вправо и вверх. Всё равно что злобно гавкающую, извивающуюся таксу в руках сжимать, не давая вырваться. Только хуже.
Но я держал, ни хрена не видя, стреляя вслепую, на звук пистолетных выстрелов, слушая, как над моей головой свистят пули. А потом еще в перекат ушел, влево, в темноту, полоснув второй очередью по тем, кто должен был сидеть у костра.
В бок ткнуло что-то острое, похоже, я, по земле катаясь, на камень напоролся. Но это ерунда. Если могу кувыркаться, значит, живой и вроде как целый. И только успел я утереть лицо рукавом – фу, блин, гадость-то! – как услышал вопли:
– Твою ж мать, ранил он меня, пацаны!
– Вот падло! На, перевяжись. Ща мы его достанем!
– Да никуда он не денется. Схоронился, поди, и сидит как мышь, трясется.
– Сейчас мы его!
Вояки подбадривали себя воплями, накручивали, куражились, но в темноту как-то не особо рвались. Зато мне, укрывшемуся за углом какого-то полуразвалившегося кирпичного сарая, был хорошо виден круг света, отбрасываемый костром. И тень, которая осторожно так ползла по этому кругу – какой-то из бойцов аккуратно, по сантиметру двигался вперед, готовый в любую секунду как открыть огонь, так и отпрыгнуть назад.
Но я не спешил. Патронов у меня осталось всего ничего, и мне нужен был верный выстрел.
Тем временем бравые воины засомневались.
– Так, этого еще не хватало. Неужели ушел?
– Да не, тут он. Спрятался, сволочь. Слышь, ты, урод, лучше не нарывайся. Выходи сам с поднятыми руками. Тогда оставим в живых, гарантирую!
Тень ползла. Еще сантиметр. Еще… Есть! Из-за насыпи показался сначала ствол автомата, потом голова, щекой прижавшаяся к прикладу. Я аккуратно совместил мушку с целиком и плавно потянул за спусковой крючок.
Автомат дернулся, об угол сарая звякнула гильза. А там, возле костра, звучно шмякнулось на землю тело. Полагаю, мертвое.
– Ах ты, паскуда! – взревел голос военного, похоже, единственного, оставшегося целым и невредимым. И следом: – Слышь, ты, снайпер хренов! Лови подарочек.