Она сделала вид, что не узнала присевшего в приемной на кожаном диване Угля, который в электронном списке посетителей, накануне записавшихся на прием к Дальнову, числился первым и был наречен Черновым Дмитрием Александровичем.
– Вы на прием? Ждите, Петр Борисович освободится и пригласит вас через несколько минут.
Уголь спокойно рассматривал интерьер приемной, дизайн которой полностью укладывался в традицию урбанистического минимализма. Неприятное исключение составлял, пожалуй, только чахлого вида кактус в цветастой банке из-под вишневого компота, зашуганно прячущийся в стенной нише, за портретом какого-то усатого старичка. Да и сам портрет этот был исполнен явно не самым прогрессивным способом.
– Проходите. Петр Борисович готов вас принять.
Дверь в кабинет бесшумно и плотно закрылась за спиной посетителя. Уголь стоял в пустом пространстве, не предполагающем стульев, кресел или диванов для посетителей, перед широкой полупрозрачной матовой поверхностью совершенно голого стола, за которым в эргономическом кресле сидел человек, чем-то отдаленно напоминающий его бывшего друга Петруху.
– Добрый день, Дмитрий Александрович, чем я могу быть вам полезен?
Голос тоже был каким-то чужим, глухим и казенным.
– Да брось, Петруха. Не можешь ты мне быть полезен. Я извиниться зашел…
По немигающим глазам Петра Борисовича, устремленным куда-то вдаль, сквозь тело посетителя, Уголь понял, что обитателю кабинета глубоко наплевать и на эти извинения, и на самого извиняющегося. Мало того, он даже не понимает, о чем, собственно, речь.
– То есть вы хотите сказать, что тратите время, мое рабочее время, принадлежащее компании, на пустую болтовню? Вы. Бездельник, алкоголик, бабник и просто никчемный, никому здесь не нужный асоциальный люмпен, прожигающий на халяву предоставленные ему блага! Да вы хоть какое-то представление имеете о долге, о чести, о корпоративной гордости? Хоть малейшее…
Уголь обалдело выслушивал этот начальственный разнос, неуютно переминаясь с ноги на ногу и понимая, что единственным его желанием в этот момент остается выскочить вон и, не оборачиваясь, броситься бежать. Спас его от продолжения этой «дружеской беседы» проснувшийся на столе руководителя коммунального хозяйства коммуникатор, который Оленькиным голосом сообщил Петру Борисовичу о том, что с ним желает поговорить Альфред фон Райнер, административный директор «башни». Не обращая ни малейшего внимания на продолжавшего переминаться с ноги на ногу Угля, Петруха поспешно переключил коммуникатор и торопливо ответил на входящий вызов кардинально изменившимся голосом: