Алена пыталась также раскрутить меня на Панчакарму (процедуры по очищению тела и духа), трансцендентальную медитацию и марма-терапию, приобщить к Ананде, Гандхарве и Расаянам. Но я отбивалась, объясняя, что мне некогда слушать музыку перед едой и после пробуждения, дышать ароматическими маслами и медитировать в позе лотоса. Как-нибудь потом, когда работы будет меньше.
Потом она попробовала затащить меня на некий «пир любви». В ответ на мой изумленный взгляд это невинное создание объяснило, что просветленным положено в будние дни питаться скромной пищей, а по выходным устраивать пиры для друзей, давая им возможность приобщиться к изобилию духовного мира. Здесь мне и надо было прозреть и остановиться, но я слишком устала. А главное — ведическая диета действительно помогала восстановить порядок в животе и в душе.
— А все-таки ты плохо выглядишь, Катя, — озабоченно сказала Алена в тот день, когда я наконец обнаружила на щеках робкое напоминание о прежнем румянце. — Бледная, измотанная. Надо бы тебе греним попить.
— Лекарство? — удивилась я, зная, что Алена — ярая противница традиционной медицины.
— Это наше лекарство, ведическое. По действию — очиститель крови. И от гастрита хорошо.
Алена — очень красивая девушка, но какая-то замороженная. То есть двигается-то она быстро, иначе нельзя работать в магазине. Но на лице у нее постоянно держится мечтательное и сосредоточенное выражение, как будто в то время, когда она говорит с тобой или отсчитывает сдачу, она гуляет по сказочному саду и поливает волшебные цветы. Слова «лекарство» и «гастрит» в ее нежных устах звучали неуместно, да и произнесла она их почти про себя, словно для своих цветов. Поэтому я пропустила их мимо ушей, хотя отметила определение «очиститель крови», которое показалось мне слишком сильным.
Но у меня в тот момент хватало других забот.
— Катя, я выхожу из метро около твоего дома. Ты не волнуйся.
Это был не ультиматум, а констатация факта. Мама нечасто устраивала мне такие сюрпризы, а лишь в тех случаях, когда телефон, по ее мнению, не мог выдержать серьезности момента.
Конечно, я сразу заволновалась, тем более что сама находилась довольно далеко от дома. У мамы есть ключ, но если момент действительно так серьезен, то она будет ходить кругами по моей квартире и накручивать себя. Да еще, того и гляди, начнет вспоминать бабушку и загрустит.
— Мамуль, я постараюсь поскорей. Ты посмотри телевизор, там сегодня, кажется, что-то интересное…
— Нет, только не телевизор, — ответила мама каким-то визгливым и, как мне показалось, склочным голосом. — Со мной все будет в порядке, ты езжай аккуратно.