Моим местом был оранжевый шар («Девочка на шаре» — в первый же день назвал меня Славка, а Брянский почему-то покраснел). Ноги едва касались пола, и по ходу передачи я могла раскачиваться взад-вперед, что только приветствовалось. «Зритель будет пялиться на твои коленки и не заметит, что ты ляпнула, — пояснил циничный Черепанов. — А шлепнуться не бойся — вырежем».
Поначалу вырезать приходилось много. Я добросовестно сочиняла и учила свои реплики, довольно удачно импровизировала, но совершенно не умела вести себя в кадре — поворачивалась к камере спиной, загораживала гостя, оглядывалась на режиссера. Самым сложным делом оказалась лотерея. Она была беспроигрышной: я вывозила из-за кулис барабан с шариками, гости по очереди вытягивали номер и получали из моих рук выигранный талисман на счастье. Эти простые движения, которые в жизни каждый делает не задумываясь, на съемках выходили у меня косолапыми, уродливыми и слишком скованными. Брянский однажды не сдержался и накричал на меня, обозвав коровой.
Корова так корова, не очень-то и хотелось. Я выскочила из павильона и побежала в туалет, чтобы никто не видел, как я плачу из-за какого-то урода. Собственно, надо было повернуться и уйти, но мои куртка и сумка были в кабинете продюсера, а кабинет заперт, а ключ у Брянского, а яйцо в утке, а утка в зайце…
Беспардонный Черепанов ввалился в женский туалет и нашел меня.
— Ну, хватит, — буднично сказал он, выдергивая из держателя бумажное полотенце и вытирая мне лицо. — Успокаивайся и пойдем.
— Никуда я не пойду, — буркнула я.
— Здесь будешь жить?
— Принеси мне ключ от кабинета.
— Зачем?
— Там мои вещи.
— Еще чего! — хмыкнул Славка. — Режиссер разинул варежку — а ты сразу на выход с вещами. Нет, Катерина Невеликая, так не делается. Ты на телевидении — привыкай.
— Не собираюсь я привыкать, чтоб на меня кричали. Так и знай.
— Ладно, ладно, он извинится. А ты должна понимать, что на съемках всякое случается. Продюсеры тоже люди, а тут творческий процесс. По сравнению с другими Вовка просто ангел.
— Ну и катись к своему ангелу.
— Покачусь обязательно, и ты со мной. Вытри, тут у тебя размазано. Черт, наверное, надо подгримироваться. Давай, Катя, люди ждут, они-то чем виноваты.
Оттого, что он говорил таким невозмутимым и спокойным тоном, я снова разревелась. Что это за работа, где на человека орут и обзывают его, и все в порядке вещей? Я никогда не позволяю себе повышать голос на своих продавщиц, хотя они тоже ошибаются. Люди ждут, они не виноваты — а я чем виновата? Брянский сам взял меня в проект, он знал, что я не профессиональная ведущая и не актриса, — чего же он теперь от меня хочет!