– Конечно! Женщину, о которой я давно грезил и, наконец, встретил.
– Вы умеете говорить приятные вещи. Теперь вам только остаётся сказать, что мой образ каким-то чудом часто являлся вам во снах.
– Нет, совсем даже нет! В воображении ко мне приходила женщина совсем в другом облике. Но в вас я, наконец, нашёл способность вместить в себя всю боль этого бренного мира. И ещё: подвижная мимика вашего лица может отразить всю гамму благородных человеческих чувств. А в моей картине героиня должна выражать одновременно и сожаление о грехах человеческих, и надежду на избавление от них.
– Странно, но меня родители нарекли именно Надеждой. А кто вы?
– Я Петров Николай. Сюда приехал получить тётушкино наследство. Продам её квартиру и покину ваш город. Мне он решительно не нравится. Вы единственная радость в этой скучной дыре. И, пока нахожусь здесь, я хочу успеть нарисовать давно вынашиваемую в замыслах картину. Прошу, поедем в унаследованную мною квартиру. Ваше появление там способно озарить и придать светлый образ старой мебели и ободранным обоям.
Предложение молодого красивого мужчины явно взволновало Надежду. В её голове сумбурно скакали сомнения: «Я испытываю сильное желание поехать к этому мужчине, но боюсь подставить его под месть брата. Правда, художник скоро покинет наш город. Может быть, всё и обойдётся. В конце концов, я имею право на личную жизнь!»
И Надежда решительно поднялась:
– Я согласна. Только, чур, потом не жалеть!
Волохов почувствовал, как от этого предупреждения по спине пробежал холодок страха. Но он взялся за выполнение опасного задания и должен был его выполнить. К тому же ему предстояло соблазнение женщины, с которой он, входя в роль, всё больше желал физической близости. Выйдя из кафе, Надежда хотела направиться к своей иномарке, но Николай решительно повёл её к стоящей рядом неказистой «Ладе». И женщина, решив, что на чужой машине будет труднее проследить её маршрут, быстро села в салон.
Вскоре они были на месте. Войдя в квартиру, Надежда насмешливо заметила:
– Меня с самой юности не приводили в подобные места. Здесь, кроме нового матраца на диване, не на чем глаз остановить. И где ваш мольберт?
– Прежде чем набрасывать краски на холст, живописец обычно делает сотни карандашных набросков. Встаньте, пожалуйста, на ту табуретку у окна, чтобы ваша фигура была освещена полуденными лучами солнца. А я займусь эскизами.
Надежда с охотой подчинилась. Её явно забавляла своей новизной ситуация, в которой она оказалась. А художник, стараясь удержать внимание женщины, живо комментировал свои действия: