Ярослав довольно кивнул и, после короткого размышления вновь взялся за зерком. Пожалуй, стоит сообщить о только что увиденном во дворе дома и о своих подозрениях ещё одному человеку, а там… останется только надеяться, что получатель этой информации отнесётся серьёзно, как к ней самой, так и к тому, кто её передал.
— Шалей Силыч, здравствуйте. — Подобравшись, произнёс юноша.
— А племянничек, и тебе не хворать… — Голос Ростопчина показался его собеседнику несколько удивлённым.
* * *
После завтрака, попрощавшись с Аглаей, наотрез отказавшейся принимать у меня плату за ночлег, я покинул её дом и отправился на станцию, за билетами. Правда, отказ девушки не помешал мне незаметно оставить обещанную сотню на полке в коридоре. Слово-то надо держать…
И хотелось бы сказать, что мой уход был больше похож на бегство из опасения, что Аглая обнаружит оставленные ей деньги, но уж себе-то врать, последнее дело. А потому вынужден честно признать, что задержись я в её квартире ещё хоть на час и, боюсь, встреча с Остромировым и командой Граца, назначенная мною на завтрашний вечер, могла бы просто не состояться, а с ней и все мои планы пошли бы насмарку. Я же не железный, в конце-то концов! Вот и бежал из дома Аглаи так, что только пятки сверкали.
И на этот раз с отъездом мне повезло. Удалось взять билет на полуденный «короткий» рейс Новочеркасск-Ростов, без проблем и давки в очередях. Жаль, что сегодня рассчитывать на такой же фарт, с каким я вчера… подумать только, вчера! свалил из Ведерникова, уже не приходится. На станции все матюгальники изорались по поводу того, что промежуточные остановки междугороднего рейсового транспорта отменены, а выход и посадка пассажиров возможны только на автовокзалах по маршруту следования, что вызвало немалую волну возмущения среди заполонившего зал люда. Ну, чего-то в этом роде и следовало ожидать, сомневаюсь, что комендачам очень хочется возиться с неучтёнными пассажирами, вот они и ужесточили правила перевозок. Хотя, по уму, делать это надо было сразу, а не через сутки после объявления военного положения.
Впрочем, вспоминая блокпост на выезде из Ведерникова, остаётся только признать, что казак, это диагноз. Храбрости и смётки, конечно, у чубатых не отнять, но вот с дисциплиной, по крайней мере, воинской, а не домашней, полный швах. Нет, своих командиров — полковников да атаманов, донцы слушают, как папу с мамой, а вот чужое или пришлое командование, что называется, не из своих, в грош не ставят, да и к солдатам любых родов войск относятся, чуть ли не с презрением. Гонор, едри его кочерыжку.