Понятное дело, что всплыви этот файл в суде, и мне сильно не поздоровится, двойное убийство налицо, но Ростопчин не идиот, и как он сам сказал, прекрасно понимает, что в этом случае, я и сам молчать не буду, а это нанесёт его фамилии немалый урон. Придётся, дескать, изыскивать возможности заставить меня замолчать, а это расходы и, опять же, риски. Тем не менее, Шалей готов на них пойти, в случае, если эта история так или иначе всплывёт. Говорил он открытым текстом, явно не полагаясь на умение семнадцатилетнего юнца читать послания между строк. Собственно, он даже причины такого своего решения объявил. Дескать, мало ли что в жизни может пригодиться, а разбрасываться если не добрыми, то хотя бы нейтральными отношениями с талантливой молодёжью, есть глупость несусветная. Не могу сказать, что легко поверил в такой альтруизм, но… пусть так. Предложение разойтись бортами и молчать о происшедшем во веки вечные, было высказано, и я его принял. Тогда как слов о дальнейшем сотрудничестве я не услышал и, следовательно, в текущее соглашение мы его не включаем… О чём и сообщил Борхарду, когда тот вернулся в мою палату для продолжения разговора. Надо было видеть лицо Брюсова, когда я известил его о своём решении.
— Это здорово! — Просиял Борхард и словно скинул лет десять. Понятно. Если бы я упёрся рогом или начал вилять, то из этой палаты, скорее всего, живым бы уже не вышел. По крайней мере, по мнению Брюсова. И плевать, что ему претит идея убивать детей, приказ главы дома, он, как гвардеец, не выполнить не может. Сейчас же я снял с его плеч немалый груз, так что мой собеседник даже разговорился. — И хрен с ним с сотрудничеством. Главное, что история с Барном осталась в прошлом, и наши стороны не имеют друг к другу претензий.
— Хм, пока я ещё не увидел компенсацию. — Заметил я.
— Вот ты меркантильный. Будет тебе компенсация. — Борхард бросил мне на колени зерком, в котором я узнал аппарат, купленый у Аглаи. — Загляни на свой счёт.
Открыв казначейский аккаунт, я довольно хмыкнул. Ещё недавно обнулённый мною счёт, теперь мог похвастать пятизначной суммой. Кстати, надо бы туда и снятые прежде деньги бросить. Мысль и дальше таскать с собой эту «котлету», меня не привлекает.
— Вы были так уверены, что я приму предложение Ростопчина? — Спросил я, глянув на Брюсова, вновь с удобством устроившегося на стуле рядом с моей койкой.
— Я — нет. — Ответил Борхард. — А вот Шалей Силыч…
— Понятно. Рисковый он дядька. — Констатировал я и добавил. — Но жёсткий.
— Он глава. — Пожал плечами Брюсов. — И очень хороший глава, должен заметить. Справедливый.