Борьба за жизнь вогульского князя
Вогульский князь Килим лежал на небольшом возвышении среди мягких подушек и ковров возле очага. Внутри чума было тепло, полумрак мансийского жилища лишь немного раздвигал несильно тлеющий огонь в очаге да несколько керосиновых ламп. Хону было крайне плохо, он хрипел, сипел, и периодически заходился в сильном кашле, прикрываясь измазанной в крови тряпкой. «Похоже у вождя сильное воспаление лёгких», — подумалось Артёму, — «С таким недугом он долго не протянет в тайге. Это вроде антибиотиками лечат». «Ерунда», — услышал его мысли Иван, — «И не такое видал». Иван подошёл к хону, взял за руку. Тот вздрогнул, как будто его ударил электрический ток, вышел из забытья. Болезнь так сильно им овладела, что мозг не выдерживал и погружался в полуобморок, и прикосновение шамана было неожиданностью, никто не смел приблизиться и тем более трогать мрачного повелителя вогульского племени. Килим-ойка пришёл в себя, осмотрелся мутным взглядом, сфокусировал его на Иване и заговорил. Несмотря на то, что разговор был на мансийском языке, вождь другого и не знал, Артём всё понимал, так как научился отключаться от слуха Тела и напрямую воспринимать мысленные образы.
— Ты кто такой?
— Неважно…
— Как смеешь ко мне подходить и дотрагиваться до меня?!
— Килим-ойка, я буду тебя лечить, поэтому мне надо тебя осмотреть, — спокойно стал объяснять Иван.
— Ты?! А-а-а! Кхе-кхе-кхе-кхе, — зашёлся в сильном кашле Килим.
— Тише, тише. Успокойся, — монотонно проговорил Иван.
— Шаман?!
— Да, шаман, шаман.
— Ты опоздал, шаман. Шайтан меня уже ждёт, — и опять стал кашлять.
— Я сильнее шайтана, и я с ним договорюсь.
— С ним я уже договорился, — опять продолжил Килим сиплым голосом, — я…
— Хон, послушай меня, — переходя на шёпот, Иван придвинулся вплотную к старику, — вели всем выйти. Я с тобой наедине должен говорить.
— Ничего не выйдет у тебя, — заупрямился больной, но тоже перешёл на сиплый шёпот.
— Вели! — хоть и шёпотом, но с силой выдохнул Иван, при этом глаза блеснули ледяной синевой.
Хон, ещё немного поколебавшись, наконец сипло рявкнул всем, кто находился в чуме, чтобы немедленно убирались. Вогулы немедленно подчинились, быстро попятились к выходу, и там пропали за пологом. Несколько глаз, осторожно выглядывавших из-за ковра, отделявшего женскую часть жилища, тоже исчезли в полумраке. После того, как в чуме всё стихло, Хоза Лей немного отстранился от умирающего вождя и продолжил спокойным голосом разговор.