Внутренняя природа Макса была не так сложна, как природа Фриды. И даже не так сложна, как Фриде представлялось. Макс был слегка заносчивый, но вполне мирской. Он вырос в достатке единственным сыном и привык считать себя центром вселенной. При этом он легко сходился с людьми, придирчиво отбирая их, исходя из своих первых впечатлений. Среди друзей Макс выступал в роли лидера, мягкого, тактичного, остроумного, интеллигентного, но бесспорного. Собственно, для ближнего круга он подсознательно отсеивал людей, готовых признать его эфемерное превосходство. Вселенная по-прежнему должна была иметь точку отсчета.
Что касается любви, то он еще не любил. Человек, увлеченный искусством, он отдавал должное девичьей красоте и позволял любить себя. Но ощущал себя не охотником, а трофеем. Манкой наградой, которую следовало заслужить.
Его отец был известным коллекционером, а мать — просто красивой женщиной, почти на двадцать лет моложе мужа. Основное внимание она уделяла себе, посещая салоны красоты и дорогие магазины, выходя в свет в ослепительных платьях. Нередко она принимала дома подруг, которые были ей под стать.
Одну из них Макс как-то раз увидел у ворот школьного двора. Красивая, совсем еще молодая женщина лет тридцати пяти стояла по другую сторону забора из редких металлических прутьев. Ее золотистые волосы играли на солнце, разрез на облегающей атласной юбке обнажал острое колено с лоснящейся загорелой кожей. Она ждала его. Худощавый, уже изрядно вытянувшийся девятиклассник подошел к знакомой, которая вчера еще пила чай с его матерью в гостиной и щебетала что-то про своего дряхлеющего мужа. Она предложила подвезти его домой, но поехала другой дорогой.
О своем первом сексуальном опыте Макс никогда не жалел — он получил тогда удовольствие. А еще испытал особое чувство, когда ее разгоряченное тело изгибалось над ним, мягкие влажные груди приникали к плоти, и она жадно хватала его кожу ртом, как выброшенная на берег рыбка, то шепча, что он, как молодой бычок, пахнет молоком, то крича в голос. Тогда Макс почувствовал свою власть над этой женщиной, которая словно молила его о чем-то.
Ему нравилось быть добычей, которая играет с охотником по своим правилам. Ему нравилось казнить или миловать — подпускать к себе или отдаляться. Но женщины не вызывали в нем страсти, по крайней мере такой, какую вызывал в них он.
Зато у Макса была другая страсть, унаследованная от отца. Он любил редкие, уникальные вещицы и гениальные полотна. Дикая Фрида напоминала ему одну из таких вещей. «Талантливая девочка», — слышал он в академии и, угадывая в ней знакомое томление, думал: а не заполучить ли ее в коллекцию?