Конечно же на той встрече в Америке о нем речь не шла, мы просто говорили с этой известной артисткой. Она спрашивала о нашей жизни… мы – о ее… Оказывается, она давно приехала сюда с мужем, вполне здоровая и счастливая. Муж сразу же стал тут работать, и все у них, слава богу, было и есть о’кей.
И все-таки я осторожно так спрашиваю:
– А как со здоровьем-то у вас? Нормально все было?
А женщина и говорит:
– Да Бог миловал. Все нормально. И было, и есть.
И сплюнула через плечо трижды.
…На следующий день после концерта в наш гостиничный номер – звонок. Мужской голос благодарит за «полученное несказанное наслаждение» и хочет обратиться с «деликатной просьбой».
И произносит буквально следующее:
– Дорогая Алла! Не могли бы вы оказать мне неоценимую услугу? Понимаете, я хочу жениться на хорошей, доброй и хозяйственной женщине. С рекомендацией от хороших людей. Я – завидный жених, у меня все есть: квартира, машина…
И так далее. Все – по тексту, который я уже где-то когда-то слышала.
И только тут я с ужасом узнаю того самого «завидного жениха», которого когда-то порекомендовала моей Светочке. Я не сразу узнала его. Ведь прошло много лет. Он, этот «жених», уже тогда был много старше нас, мог давно жениться или даже умереть.
Но ни того ни другого с ним не случилось.
Значит, он до сих пор так и живет, питается у разных «невест», экономя свою пенсию. И такое у него это привычное и обычное дело, что он даже забыл, что когда-то уже обращался по этому адресу. Ко мне то бишь.
Ах ты сволочь!
Такой у тебя, значит, прибыльный бизнес. Такой, значит, ты «завидный жених» – на один обед!
Моим первым нестерпимым желанием было обзвонить всех женщин в эмигрантской округе. «Берегитесь, женщины! Голодный халявщик бродит по Америке!» И столько хотелось ему сказать!
Но я просто повесила трубку. Боялась, что не удержусь. Надеюсь, кто-нибудь когда-нибудь все же «расскажет» про него все, что думает.
А может, и не только расскажет.
Может, поймет он? Этот «завидный жених» на халяву?
Да нет. Не думаю. Хотя…
Смотря как будут объяснять и – какими методами.
Март. Опять март. Я боюсь этих мартов. Неприятности в мартах у нас часто бывают.
В марте в очередной раз нам отказали в выезде из СССР. В эмиграцию. И мы сразу становимся отказниками. То есть теми, кому отказано во всем. И прежде всего – в работе. Тем более нам. Которые на «переднем фронте» – на сцене.
И мы уже столько времени говорим себе – надо держаться.
И держимся. Держимся, как можем.
Надежда? Она еще есть. Но с каждой ночью все острей нужда в ее осуществлении.