- Кликуша, - говорят, - батюшка, кликуша!
- Откудова?
- Из Дмитрева, - говорят, - из самой этой, знаете, дальней деревни по волости.
- Ну так что ж, - говорю я, - помочь надобно!
- Ничего, родименький: прикрыли уж; только бы не измешать.
- Поверье у них, знаете, этакое: коли уж случился с кем припадок, так не надо трогать, а только прикрыть. Однако я на это не посмотрел: велел вынести ее на паперть и сам вышел. Смотрю - девушка молодая, лежит вверх лицом, слезы градом, сама всхлипывает. Были со мной в дороге гофманские капли, дал я ей, почти что насильно разинул рот и влил - поочувствовалась. Начала было опять проситься в церковь - я не пустил, а позвал сейчас из их деревни мужика и велел отвести ее в дом к священнику. Егор Парменов тоже вышел за мною и что-то очень семерит; я с ним не говорю. Надобно вам сказать, что кликуш этих в простонародии бывает много-с, и они, по-своему, толкуют, что это от порчи делается, а господа другие понимают, что это одно только притворство, шалость, а в самом деле ни то, ни другое, - просто истерика, как и с нашими барынями бывает! Душа ведь тоже и у них есть!.. Другая, которая понежнее, почувствительнее, житьишко, может быть, плохое: то свекор в дугу гнет, то свекровь поедом ест, а может, и муж поколачивает: вот она неделю-то недельски тоскует, тоскует, придет в церковь, начнет молиться, расчувствуется, а тут еще ладаном накурено, духота, ну и шлепнется. Много я эдаких примеров видел. Впрочем, эта новая кликуша как-то, и сам не знаю отчего, больше других меня заинтересовала. Как только обедня кончилась, выхожу я из церкви; вижу, впереди идет сельский мужик, по прозванию "братик"; поговорку он, знаете, эдакую имел, с кем бы ни говорил: с барином ли, с мужиком ли, с бабой ли, с мальчишкой ли, всем приговаривает: "братик"; а мужик эдакой правдивый: если уж что знает, так не потаит, да и лишнего не прибавит. Нагоняю я его, поздоровался с ним.
- Пойдем, - говорю, - Савельич, в сторону: переговорить мне с тобой надо.
Отошли мы с ним.
- А что, - я говорю, - кликуша эта при мачехе, что ли, живет?
- Какое, братик, при мачехе... при родной матери! Устинью кривую, чай, знаешь? - отвечал он мне.
- Ну, не совсем: слыхать-то слыхал, что баба хорошая, а не видал.
- Ну да, братик, старуха умная, домовитая, разумом-то будет, пожалуй, против хорошего мужика, особенно по здешнему месту.
- Отчего ж с девкою сделалось?
- Много, братик, болтают, - обереги бог всякого человека, - доподлинно я не знаю: за что купил, за то те и продаю.
- Известно, - говорю, - что ты сторона: испортили, что ли ее?