Мы вернулись задолго до рассвета и обнаружили, что дом по-прежнему надежно скрыт от посторонних глаз. Принюхавшись, Лиззи стала бормотать что-то невнятное себе под нос и около часа изучала звезды на горизонте. Я надеялась, то ведьма отдаст девочку мне – тогда я бы притворилась, что она вырвалась и сбежала. Но Лиззи не сводила с нее глаз и крепко держала возле себя. Наконец недалеко от нас замерцал свет, и мы увидели дом.
Бетси ждала у открытой двери и с улыбкой пригласила нас внутрь. Когда мы спускались за ней по лестнице, я услышала крики. Девочка, которую вела Лиззи, все еще плакала, но из подвала доносились еще более душераздирающие звуки – целая какофония детских воплей.
То, что я увидела в мрачном сыром подвале, заставило меня содрогнуться: там появилось более дюжины новых клеток, только они предназначались не для скелтов, а для детей. Четыре из них были заняты: один ребенок спал, а трое других забились в углы и громко плакали. Все дети были испачканы слизью, а с промокшего до нитки мальчика, у которого не было двух передних зубов, капала вода. Томившиеся в других клетках скелты – теперь их было шесть – смотрели на детей голодными глазами.
– Отдай ее мне! – велела Бетси, и Лиззи тут же, не задавая лишних вопросов, передала ей малышку. Огромная тучная женщина подняла девочку одной рукой и стала внимательно ее рассматривать.
– Очень тощая, но это лучше, чем ничего! Нам нужно ее откормить! – заявила Бетси и впихнула бедняжку в клетку. Громко щелкнул замок.
– Не хватает еще двух детей из семи, – сказала Лиззи – но свою часть сделки я выполнила.
– Твоя правда, – ответила Бетси. – Не волнуйся, завтра вечером мои девочки отправятся туда, где их достаточно, – в приют старых монахинь. Немного терпения!
Следующие несколько дней превратились в один сплошной кошмар. Лиззи и Бетси грелись у огня в комнате на втором этаже и трещали без умолку, попивая вино из одуванчиков. Пока они беззаботно отдыхали, мне поручили всю работу по дому, и, что хуже всего, я должна была присматривать за украденными детьми.
Я не хотела смотреть им в глаза – не могла видеть их страдания… Но кто-то должен был кормить бедняжек и готовить их к ритуалу в ночь полнолуния. Лиззи была рада спихнуть это на меня, и я несколько раз в день послушно просовывала в клетки черствый хлеб и чашку с водой.
Я не могла оставить несчастных детей задыхаться в собственной вони, поэтому по очереди открывала клетки, кормила их и умывала, а затем снова сажала под замок.
Однажды ночью Лиззи услышала, как я спросила у одной девочки, как ее имя. Мне просто хотелось быть дружелюбной и немного успокоить испуганного ребенка, но Лиззи над этим лишь посмеялась.