Награждаемых было не так уж и много. Старшина-пограничник, два сержанта-десантника. Один моряк. Старший сержант с восточным лицом. Петлицы чёрные вроде как с 'вошками' связиста, что меня удивило. Полковник-танкист. Остальные летчики от сержанта до полковника.
Вручали нам кожаный бювар с грамотой Верховного совета. И две красные коробочки. В одной орден Ленина на винте. В другой — медаль героя, Золотая звезда.
Ладонь у Калинина сухая, несколько вялая. Нам перед тем, как построить в рядок, каждому прошептали на ухо, чтобы руку Калинину на радостях сильно не давили. Нас много, а Всесоюзный староста один.
Принял я фрейдсоновские награды, сказал положенные слова благодарности партии и правительству за высокую оценку моего скромного ратного труда. Пообещал бить врага еще беспощадней.
В отличие от Сталина и остальных вождей глаза у Калинина блёклые, показалось даже, что равнодушные.
Тем разительнее был контраст со Сталиным, который каждому новоявленному герою лично пожал руку, а потом сказал короткую, но выразительную речь. Харизма из этого человека просто била. Глаза цепкие, но одновременно ласковые. Он нас всех любил и мы его все любили. Другого слова я не подберу.
Потом в соседнем зале состоялся фуршет. Без стульев. На белых скатертях грузинский коньяк, водка, шампанское и красное вино. Тарелки, фужеры, рюмки, ножи-вилки. И закуски разнообразные. Никакого горячего.
Прежде чем начать разграблять это великолепие, отпустили нас на четверть часа в туалет, где все кололи дырки в гимнастерках-кителях и привинчивали новые награды. Хитромудрый Абрам Семёныч мне заранее такие дырки провертел и аккуратно обметал их нитками, чтобы не обмахрились. Так что я управился быстро. И выглядел очень аккуратно и красиво. Сам себе в зеркале понравился. Все же в центральном ателье мастера. Мастера!
Сошлись в банкетном зале. Гул легкий. У меня голова кругом. Вожди тосты говорят. Награжденные герои спиртное фужерами хлебают.
Я откуда-то знал, что с шампанским лучше ничего не мешать и пил только ''самтрестовский'' коньяк, на голубой этикетке которого было указано ''ОС'' — особо старый. Хороший коньяк. Век бы такой пил, но, наверное, не по карману будет.
Со мной за столиком оказались сержанты-десантники и авиационный подполковник, который также налегал на коньяк. А сержанты, выдоив на двоих бутылку шампанского ''Абрау-Дюрсо'', активно налегли на ''Московскую особую'', полируя ее между делом красненьким ''Кинзмараули'' и довольно быстро окосели.
Подошедший к нам невысокий армейский комиссар 1 ранга, сделал неприметный жест и десантников осторожно, нежно и аккуратно охранники вывели из зала — протрезвлять. А комиссар занял за столом их место.