— Не знаю пока, — честно ответил я.
— Тогда я вам расскажу еще одну забавную историю про идиш. Когда я служил в Одесском окружном госпитале, то одно время я тесно общался с Леонидом Утесовым. Ещё долить? Вообще-то он не Леонид и даже не Утесов, а Лазер Вайсбейн. Еврей, но ассимилировался как я. Как и вы. Даже лучше нас. И поет только по-русски, Так вот… гуляли мы как-то одной компанией. Девочки, казавшиеся такими доступными, нас обманули и не пришли, так что пили мы втроём. Он, я и хозяин квартиры. Хозяин был русский, и общались мы по-русски. А у него была собака — немецкая овчарка. Он её в другой комнате запирал, чтобы она нам не мешала. Потом уложил нас спать по кроватям в той же комнате, где гуляли, а сам улегся в той, где была заперта собака. Выключили свет, и собака стала проверять помещение. Собакой работать. Меня обнюхала не нашла ничего интересного и пошла к Лёне. Встала лапами на его кровать и нюхает уже его. И тут Леня испугано говорит мне на идиш.
— Скажи хозяину, чтобы забрал свою псину. Мне страшно.
Крикнул я, пришел хозяин и забрал пса к себе.
Я Леню спрашиваю:
— А почему ты вдруг по-еврейски заговорил?
— Это чтобы собака не поняла, — важно так отвечает.
— Да… Жизнь подчас круче любого анекдота, — сказал я отсмеявшись. — Только одного не пойму: зачем вы это мне все рассказываете? Не просто же для того, чтобы развлечь гостя?
Доктор стал похож на бегуна, неожиданно наткнувшегося на невидимое препятствие.
— Затем, что у меня трое детей и больная мама. Ещё шестеро братьев и сестер и два десятка племянников. Затем, что завтра в госпитале начнется пожар в борделе во время наводнения. Вы думаете все так сразу и обрадовались вашему воскрешению? Вы себе не представляете, сколько геморроя вы этим доставили разным начальникам. А уж что придумает наш уполномоченный от Особого отдела, я и предсказывать не берусь. Он у нас не только карьерист, но и грузин к тому же, — доктор сделал акцент на слове ''грузин'', хотя мне это ничего не говорило. — В общем, готовьтесь — завтра начнутся тараканьи бега. А приз — вы.
Чай был очень вкусным и ароматным. Крепко заваренным. (ага… я тоже вспомнил про ''жиды, не жалейте заварки'', но озвучивать анекдот не стал). Кусковой сахар безумно сладким. Мне хотелось еще сушку с маком, но я постеснялся попросить, видя состояние эскулапа. И с сожалением поставил фарфоровую чашку на стол.
— И?… — я мало что понял из последних слов врача и хотел пояснений.
Доктор переложил пенсне по столу с места на место.
— Я должен составить анамнез вашего случая, но так как он не поддавался обычному опросу больного, попытался его выявить в свободном, так сказать, общении. Мне же ещё по поводу вашего воскрешения официально отписываться предстоит. Та еще морока.