Обратно, когда поднимались по лестницам, Ленка всю дорогу пела понравившейся ей цыганский романс.
Соколовский хор у ''Яра''
Был, конечно, знаменит.
Соколовская гитара
До сих пор в ушах звенит.
Всюду деньги, деньги, деньги.
Всюду деньги, господа.
А без денег жизнь такая
Не годится никуда.
Мне также концерт очень понравился. Как очищающие душу струи, после всех унылых походов по врачебным кабинетам. Зажигательно. Энергично. Позитивно.
Ленка замолчала только у двери квартиры. Потом выдала уже в дверях.
— Надо Когана на них натравить, чтобы они в госпитале пели. Раненые быстрее выздоравливать будут.
Ленка сладко спала, утомлённая мною. А мне сон не шёл.
Странно выходит всё в моей жизни. Удивительно, что никто из темного прошлого ещё не претендует на меня, ни с обязательствами, ни с долгами. Всё разворачивается вне моей воли, а я только соглашаюсь с этим. Как говорится: логика обстоятельств сильнее логики намерений.
Я почти влюбился в красивую девочку Соню, но она отвергла меня.
Лизу, если говорить начистоту, под меня подсунула мать.
Ленка сама меня выбрала, а не я ее.
На фронт надо. На фронт. Там я хоть и буду встроен в новую логику обстоятельств, но буду свободен в логике своих намерений. Они там совпадут.
Лишь бы мне разрешили летать…
А вот летать мне не разрешили.
''Не годен для лётно-подъёмной работы''.
И стук печати на приговоре.
Потребовал объяснений у комиссии, настаивая на том, что я абсолютно здоров, руки-ноги-голова на месте. Интеллект сохранен.
— Вы сможете прямо сейчас управлять самолётом? — спросил военврач первого ранга, сидящий по правую руку от председателя.
— Нет. — Честно ответил — Но любой лётчик осваивает новый тип машины заново. Освою и я. — Настаивал. — Осваивал же раньше.
— Рентген показал у вас странное затемнение между полушариями мозга. — Спокойно, как на лекции, разъяснял мне председатель комиссии диввоенврач Левит. Главный хирург Московского военного округа, как меня заранее предупредили. — А голова орган тёмный, во многом еще неизученный, несмотря на целый исследовательский Институт мозга в нашей академии. Что с вами может произойти в следующую минуту, ни один врач не возьмётся предсказать. Вы можете служить. Даже в действующей армии. Но на земле. Водить сложную технику вам противопоказано. Единственное, что мы можем для вас сделать, уважая ваш статус Героя Советского Союза, это провести ещё одну экспертизу через год. Согласны?
— Согласен, — расстроено отвечаю.
А что еще остается? Академик строго предупреждал не конфликтовать.
— Молодец. Мы не сомневались в том, что вы мужественный человек. И найдете ещё себя в жизни, — улыбнулся диввоенврач, встал и через стол пожал мне руку.