— А ведь и, правда, — заметил политрук под увертюру, выключая репродуктор. — Последнюю неделю я по ночам сигнала воздушной тревоги не слыхал. Слышь, летун, хорошо ваши работают.
Последняя фраза как я понял это мне.
— Мне это приятно слышать, — облизал я ложку с сожалением. Порцайка была все же маловата. — Хоть и не помню ничего, но мне гордо сознавать, что принадлежу к воздушной обороне столицы.
— Молодцы, военлёты, — констатировал Данилкин.
Потом пришел доктор Соломон Иосифович и принес мне, как обещал, программу и устав партии, чем вызвал нездоровый интерес однорукого политрука. Вызнав, зачем мне понадобились эти тонкие брошюрки, он заявил.
— Не беспокойтесь, доктор, коммунистический зачет я у нашего героя сам приму.
— Александр, давайте я сначала их прочитаю, — попросил я.
— Ари, если что будет непонятно, обращайтесь, — предложил Коган. — Мне все равно тут делать нечего.
Он взял с тумбочки кавалериста папиросу со спичками и ушел курить в туалет.
Но почитать мне не дали. Пришла дежурная медсестра с градусниками. Засунула нам их под мышки под запись показаний на температурные листы, висящие на фанерках, прикрепленных к спинкам кроватей. Оделила таблетками и стаканчиками с декоктом.
Потом был обход, который делал доктор Богораз в окружении стайки прехорошеньких девиц — практиканток из медицинского института, для которых мы выступали наглядными пособиями. С личными пояснениями лауреата Сталинской премии.
Как я ни приглядывался, никак не мог на глаз отличить его знаменитые протезы от настоящих ног.
— А вас, товарищ Фрейдсон, — заявил Богораз, наигравшись со сгибанием моей ноги, той, что в гипсе, — отправляем на рентгенографию. И если никаких патологий нет, снимаем гипс и бегом на лечебную физкультуру. Ларочка, — обратился он через плечо к одной из девиц, — запишите: Фрейдсону — рентген. Данилкину — костыли, хватит ему бока отлеживать. Ракову — массаж культей и мускулюс глютеус. А Когана направим на военно-медицинскую комиссию. Как, Александр, надоело вам, небось, кроватные сетки продавливать?
— Давно пора, — откликнулся политрук. — Меня на фронте ждут.
— А вот про фронт, товарищ Коган, вам придется забыть, — осадил его Богораз. — Чтобы воевать, надо обе руки иметь. Но… вы можете заменить здорового человека в тылу. Парторгом военного завода, к примеру. И принести существенную пользу фронту отправив в армию здорового человека из тыла.
День потихоньку стал набирать свою инерцию как маховик, несмотря на то, что у каждого кабинета пришлось посидеть в коридоре. Благо банкетки стояли часто. У нас без жданок нигде и никуда. Даже в отсутствие ''живых'' очередей. Я уже успел пожалеть, что оставил партийные брошюры в палате.