— Хорошо, — улыбнулась старушка. По-доброму так улыбнулась. — Идите. Найдите там Чечельницкого и позовите его сюда, если вам не трудно.
— На фронт его отправьте с воспитательными целями. В ротах действительно политруков не хватает. Это я от многих слышал тут.
— Я подумаю над вашими словами, — кивнула Чирва, показывая, что аудиенция окончена.
Когда я уже открывал дверь, окликнула.
— И письменную объяснительную записку на мое имя отдайте комиссару госпиталя. А то от Вашеняка и Недолужко я такие бумаги имею, а от вас нет. Папочка будет неполной. А это нехорошо.
— Там еще Кузьмич свидетель, — напомнил я.
— Я знаю, — снова улыбнулась мне Чирва. — Идите. Не устраивайте в дверях сквозняка.
Коган и Чечельницкий в коридоре мило беседовали друг с другом, подпирая противоположную стенку.
Чечельницкому я просто большим пальцем через плечо указал на дверь и тот тут же за ней скрылся.
А Коган мне выговорил.
— Запомни на всю оставшуюся жизнь, Ари, если хочешь сделать нормальную карьеру. Умный умножает количество друзей, а не врагов. Враги и так сами собой заводятся, от сырости. Безо всякого твоего участия. Ты же как вчера родился…
— Я действительно, Саша, вчера родился. Ну, не вчера… неделю назад.
— Черт, я как-то выпустил это из виду. Извини.
— Да не за что. Понимаю, что выгляжу более старым. Более опытным. Но… что есть, то есть.
— Тяжело тебе в жизни будет, — вздохнул Коган.
— Каждый несет свой крест, — улыбнулся я. — Говорят, что Господь не дает его нам не по силам.
Коган на меня несколько странно посмотрел.
— Курить идем? — сменил я тему.
— Ты иди, — нахмурился политрук, — А я тут вызова жду. — Показал он глазам на дверь, за которой прокураторствовала тетя Гадя.
Заметив в коридоре доктора Туровского и поняв, что добежать до него я со своими костылями я не успеваю, крикнул.
— Солосич! Соломон Иосифович! Подождите меня.
Доктор остановился и обернулся, глядя, как я стараюсь уверенно шкандыбать в его сторону. Блин горелый. Без костылей, наверное, получилось бы быстрее. На гипс я уже мог вполне уверенно опирать ногу.
— Соломон Иосифович, когда же, наконец, с меня снимут этот чертов гипс? — выпалил я.
— Ну, что за молодежь нынче пошла, — устало покачал головой доктор. — Никакого терпежу нет.
— Так когда? — настаивал я.
— Как только, так сразу. Такой ответ устраивает? — съехидничал врач.
— Нет, — честно ответил я.
— Товарищ капитан, будете выпендриваться я вообще пропишу вам постельный режим. И палату — одиночку.
И понизив голос, добавил.
— Тут вас всем миром спасают, а вы с капризами лезете. Идите. Мне еще тут до партсобрания с генералом от интендантства разбираться. Матрасы, койки, подушки, клеенки на новый контингент у нас не предусмотрены. Выбивать придется. Хорошо еще генералы сами к нам ездят, а не у себя в предбанниках нас часами держат.