Я тысячу раз была благодарна отцу за данное мне воспитание и защиту! И как же безумно жаль императрицу!
– А вот этого не нужно, – хмыкнула она, – не стоит меня жалеть. Уже поздно. Запомни, Алиса, все нужно делать своевременно, иначе не имеет смысла что-либо делать.
– Вы так легко читаете мои мысли? – сглатывая, спросила я.
Сил смотреть ей в глаза у меня не было.
– Всех.
«Всех? А как же блоки?»
– Глупая, я знаю, как их обходить, столько лет рядом с Сайрионом не пропали даром. Пусть и не специально, но он многому научил меня. Официально ее императорское величество не имеет дара и может пользоваться только магией мужа.
– Зачем вы мне это рассказываете? – Я все-таки подняла глаза на императрицу.
– Я возвращаю последние долги, – хмыкнула леди Вариша, – по законам Аррахских островов, тот, за кого отдана кровь или жизнь ведьмы, обязан дважды протянуть руку помощи семье, погибшей или пострадавшей. Лиссет Матори может спать спокойно, сегодня я верну одну жизнь взамен утраченной.
«Матори? Это фамилия моей матери! Вот только с таким именем я не знаю никого!»
– Еще бы ты ее знала, – фыркнула императрица. – Мне было семнадцать, а Лиссет девятнадцать. Юную ведьмочку приставили ко мне горничной. Нам понадобилось два дня, чтобы разругаться, а после подружится и стать по-настоящему близкими подругами, почти сестрами.
Женщина прикрыла глаза и явно «уплыла» в свое далекое прошлое. На ее губах мелькала то улыбка, то ухмылка, которые в итоге сменились поджатыми губами. Не знаю от чего, но я ощутила во рту горечь.
– Я была запуганной, тихой, постоянно подвергалась насилию и часто обдумывала способы своей смерти. Каждый раз, когда я садилась на подоконник, мне не хватало духу, чтобы спрыгнуть. Я хотела жить. Несмотря на все, что творилось во дворце, я не разучилась мечтать. Или мне так казалось? – Императрица нахмурилась. – В любом случае, отец не желал избавляться от меня, я была удобна. Кто-то жаждал потешить эго и требовал за свои услуги ночь с принцессой, кто-то пылал страстью к моей красоте и лез вон из кожи, лишь бы получить право остаться наедине со мной. За звонкую монету, разумеется. По сути, из меня сделали куртизанку, с одним существенным отличием, я всегда этому сопротивлялась. Была бита, голодна или заперта в подвале, но отчаянно боясь, все равно не была покорной.
Меня замутило. Откровения императрицы воспринимались слишком живо и болезненно, я ничего не могла поделать с собой, мне хотелось прижать женщину к себе и пообещать, что все обязательно будет хорошо, и что все это – позади.