Я вновь и вновь прокручивала в голове свою беседу с леди Варишей, пытаясь найти подтверждение своим мыслям. Баронет Атоний стал Аквелом после того, как его похитили бандиты и жестоко избили.
Меня же ударила императрица и пошла кровь. Это послужило катализатором для того, чтобы проявилась маленькая Вариша!
В императрице живут два человека! Она взрослая и она маленькая! И малышка явно боится крови и замкнутых помещений! Только вряд ли взрослая «половина» не знает об этой особенности своего второго «я»! Почему позволила ей проявится?
Есть что-то еще, что-то кроме стресса, возможно, определенный период? Допустим существует некоторые дни, когда взрослая личность не может контролировать тело и тогда, под влиянием внешних факторов приходит детская?
Но отсюда возникает другой вопрос. Каким образом императрица контролирует свои состояния? И почему никто, даже мой отец не понял, что леди Вариша больна? К тому же мне неизвестно какой магией она обладает.
– Холодно, – пожаловалась маленькая Вариша, и теснее прижалась ко мне, положив свои ручки на мой живот.
Мои руки онемели, и я практически не чувствовала их, мне приходилось удерживать тело женщины на себе. Учитывая то, какой мороз стоял в этой «кладовке», мне грозило как минимум обморожение.
– Алиса, спой, пожалуйста, – перестав хныкать, попросила императрица, – няня говорила, моя мама пела мне.
Замечательно просто, вместо того, чтобы попытаться как-то выбраться из этого помещения, я буду петь безумной императрице, которая, между прочим, и виновата в нашем положении. Вот только как выбраться из магической комнаты, мне представлялось плохо, тем более лекари запретили пользоваться даром, предупредив, что я могу и вовсе лишится магии.
– Закрывай глазки.
Когда-то давно, эту песню нам с Ликаром пела моя мама и бабушка. Я никогда прежде не исполняла ее, мотив и слова сохранила память. Вряд ли бы отец, да и мачеха оценили творчество падшего государства Иллей.
Я вздохнула, собираясь с мыслями и воскрешая в памяти мамин голос: хрустальный, нежный. У меня побежали мурашки по коже, словно мама была рядом. Качнув головой, отогнала наваждение и запела:
«Снова я не делаю правильный шаг, снова я не ведаю, что творю!
Но у меня зажаты две ладони в кулак, я снова тебе пою…
Но у меня зажаты две ладони в кулак, я снова тебе пою:
Королевы не хотят короны менять, а короли на войне.
Я тебе родила сыновей пять, а ты то, кто мне?
Стрелки до полуночи не добегут, остановятся к шести.
Не смотри, пожалуйста, я не могу, мне тебя еще нести»
[1]Меня всегда удивлял контраст выбранной песни и голосом мамы. Правда понять это я смогла уже в доме рода Миал. В те времена мне просто нравилось мамино пение, а в судьбу женщины, о которой шла речь, я не вслушивалась. Да и трудно представить, что женщина могла иметь власть над мужчиной. Меня воспитывали иначе.