Пока доктор осматривал Москальцова, он лежал на снегу и... плакал. Не от боли (он почувствовал её позже) и не от счастья, что чудом остался жив (он поймет это потом). Плакал потому, что из-за злосчастной трещины на ледопаде, которую не раз благополучно проходил, его главная вершина отдалилась на недосягаемое расстояние.
Заключение Орловского: «Черепно-мозговая травма, сотрясение мозга, множественные ушибы тела. Нельзя исключать перелом костей черепа. Самостоятельно двигаться противопоказано. Надо транспортировать по ледопаду, сидя на станке, далее на носилках в базовый лагерь». Доктор сообщил по рации своё заключение. Снизу им навстречу вышла большая группа членов экспедиции и шерпов.
12.00. Балыбердин и Мысловский продолжают свой медленный подъём. Володя тщательно («Слишком тщательно», – как он потом скажет) выбирал маршрут, просматривая разные варианты. («Надо было просто идти и идти, так как почти всегда варианты оказывались одинаковыми по сложности, а путь в общем довольно логичен и однозначен»).
У Мысловского кончился первый баллон кислорода. Они не знали, сколько ещё времени подниматься до вершины. Решили на последнем баллоне снова поставить минимальный расход кислорода – один литр в минуту. Скорость движения у Мысловского вновь упала, но он не тормозил Балыбердина, который шёл теперь тоже очень медленно.
Слева виднелся Северный гребень. Мало-помалу, он приближался к восходителям. На юге красовалась панорама Центральных Гималаев с пиками Лхоцзе и Макалу. На севере громоздились вершины, переходящие в коричневое Тибетское нагорье. А над всем этим, на фоне ослепительно белоснежных пиков – темно-синее покрывало неба. Снизу поднимались облака, заполняя долины и укутывая хребты клубящимся туманом.
Начались припорошенные снегом серые наклонные плиты, напоминающие огромных размеров черепицу, а ещё точнее, гигантскую лестницу. Поднимаясь на очередную скальную ступеньку, видели перед собой следующую. А вершины все нет и нет. «Лестница» вывела к очередному серьёзному препятствию – двадцатиметровой стене.
– Как думаешь, далеко ещё? – спросил Балыбердин.
– После стены уже простая дорога, – ответил Мысловский, хорошо теоретически знавший маршрут. – Здесь можно оставить «железо»[26].
Володя выложил на снег кошки, крючья, карабины, молоток, оставив только рацию, кинокамеру и фотоаппарат. Преодолели стену и увидели относительно пологий заснеженный склон.
Снежными взлётами[27] он уходил вверх, кое-где перемежаясь разрушенными серыми скалами. Всё чаще встречались следы пребывания предыдущих экспедиций: они видели то пустой желтый кислородный баллон, то остатки рации, то брошенный кем-то ледовый молоток.