— Внутренне?
— Да.
Ферн помолчала, думая над его словами, а потом прошептала:
— Я понимаю, что ты имеешь в виду… и мне приятно. Но мне было бы намного приятней, если бы ты — хоть раз — счел меня красивой и внешне.
Эмброуз усмехнулся, но тут же посерьезнел. Кажется, она не шутит и не флиртует. Черт. Снова этот синдром дурнушки. Он не знал, как заставить ее поверить в то, что она больше чем просто красива, поэтому поцеловал ее — осторожно, не так, как той ночью, когда случайно толкнул к стене. Пусть Ферн почувствует его нежность. Эмброуз почти сразу же отстранился, не позволяя себе потерять голову. Он тихо восхищался Ферн, а не норовил сорвать с нее одежду. К тому же не до конца понимал, жаждет ли она поцелуя или просто отвечает на него из жалости. От этой мысли ему стало горько.
Ферн раздраженно вздохнула и села, проводя рукой по волосам. Они скользнули сквозь пальцы и упали ей на спину. Эмброузу захотелось зарыться лицом в эти локоны и вдохнуть их запах, но, кажется, он ее чем-то обидел.
— Прости, Ферн.
— За что? — сорвалась она, уставившись на него с такой злостью, что он поморщился. — Почему ты извиняешься?
— Ты расстроилась.
— Меня бесит, что ты отстранился! Раздражает твоя осторожность!
Немного удивленный, Эмброуз тут же улыбнулся: ему понравилось то, что он услышал, но улыбка померкла, когда он начал объясняться:
— Ты такая маленькая, Ферн. Хрупкая. Все это для тебя непривычно. Я не хочу показаться слишком настойчивым, не хочу сделать тебе больно. — Это страшнее, чем просто от нее уйти. Он не пережил бы. Он потерял слишком многих.
Ферн села перед ним на колени, у нее дрожал подбородок. Она взяла его лицо обеими руками, и когда он попытался увернуться, не отпустила, заставляя посмотреть себе в глаза.
— Эмброуз! Я всю жизнь ждала того момента, когда ты меня захочешь. Если ты будешь обнимать меня так робко — это хуже, чем если бы ты совсем меня не обнимал. Уж будь добр убеди меня в своей искренности.
— Я боюсь сделать тебе больно, — хрипло повторил он.
— Тогда не делай, — прошептала она.
Боль можно причинить разными способами. Эмброуз это знал, но оставил попытки увернуться и поплыл по течению. Он давно никому не позволял к себе прикасаться. Маленькие руки Ферн пробуждали в нем бурные чувства. Она заставляла его дрожать, все внутри него завибрировало, как воздух перед грозой. Ее руки переместились на его шею — с одной стороны гладкую, а с другой испещренную шрамами. Она не отдернула пальцев, но провела ими по каждому, будто запоминая, а потом наклонилась и поцеловала подбородок. Затем снова — уже с другой стороны, давая понять, что в этих поцелуях нет жалости, только желание. Эмброуз поддался ее ласке, теряя над собой контроль.