Хотя я не говорила на языке Маркизских островов и знала всего несколько слов по-французски, которые выучила за время последнего путешествия по Французской Полинезии, я была в курсе, что торговля здесь главный вид спорта и настоящее искусство – искусство тонкой дипломатии. Местные по природе щедры и ничего не ожидают взамен. И искусство состоит в том, чтобы научиться, оставаясь щедрым от природы, делать вид, что торгуешь не потому, что тебе приходится, а потому, что ты любишь делиться с людьми.
Чтобы торговать с местными, мы заранее закупили: рюкзаки, шлепанцы, нитки всех цветов, духи, бейсбольные кепки, цветные карандаши, книжки-раскраски и детскую одежду. Целый рундук на борту был выделен под эти товары. Мы набили рюкзаки футболками, прихватили бейсболку, духи и погребли к берегу. Встретившись с Жоном на пляже, вместе мы пошли через маленькую деревню, мимо домов и бунгало. Дома были из шлакобетона или дерева, с крышами из гофрированного алюминия. Время от времени попадались крыши, крытые тростником. Дворики при домах были не особенно ухоженными, только кусты вокруг подстрижены. За пределами этих дворов раскинулись джунгли неописуемой красоты. Все здесь, кажется, вносили свою лепту в экономику деревни. Одна семья пекла хлеб, другая – выращивала кур. А еще одна семья сделала пристройку к дому и заполнила ее самыми неожиданными консервированными продуктами, твердыми сырами и молоком в картонных пакетах. Получился местный магазин.
Крыльцо дома Жона было жизнерадостно выкрашено в белый и бирюзовый цвета. Вдоль дома бежал ручей. Бананы и фруктовые деревья во множестве росли прямо во дворе. Мы познакомились с Маревой, женой Жона, и двумя его детьми, Таупури, мальчиком пяти лет, и Ловинеей, годовалой девочкой. Марева, рослая местная женщина около тридцати, с длинными шелковистыми черными волосами и невероятными черными глазами, была просто ошеломительно хороша.
Марева пригласила нас в дом. Шуганув со стола кур и сдвинув в сторону корзины с плодами хлебного дерева и таро, мы уселись. Жон сел с нами, пока Марева разливала кофе в суповые миски.
– Таофе, – объявил Жон, указывая на миску с кофе.
По кругу пустили сгущенное молоко. Мы наблюдали за Жоном, чтобы понять, как пить это таофе. Он щедро сдобрил его молоком, пока таофе не приобрело вид подтаявшего ванильного мороженого. Островитяне, кажется, обожали сладкую сгущенку: ели ее с хлебом, добавляли в свое таофе и в бутылочки с детским питанием. К несчастью, пристрастие местных к сгущенке, а заодно к сахару и сладким фруктам, было причиной настоящей эпидемии кариеса, о чем явно свидетельствовали их широкие щербатые улыбки. Марева подала рыбу, хлеб и салат. Все было очень вкусно.