Однако раздумывать некогда, мы оставляем оружие и боеприпасы в лодках, а сами по команде дружно скатываемся в воду. Уцепившись за борта, подталкиваем лодки и гребем к противоположному берегу. Нас накрывают пулеметчики, но мы и не думаем останавливаться. Лодки сносит течением, и цепочка партизан растягивается. Ни стонов, ни криков. Раненые тут же молча возвращаются к своему берегу. Все они — хорошие пловцы. Все, за исключением своего командира. Только в воде я с ужасом вспоминаю, что как-то не выбрал времени научиться плавать. А если ранят? Но рядом со мной дюжий партизан Алексеенко, и я успокаиваюсь. Он-то меня не бросит, в случае чего вытащит.
Наше суденышко плывет довольно резво. Это потому, что гонят его всего восемь человек. Да и вражеский огонь не дает дремать. Пулеметы захлебываются, над водой повисают ракеты. Странно, что никто из восьми даже не ранен. Видно, враги нервничают — сильно мажут. Так часто бывает с фашистами. Мы хорошо их изучили: они храбры, когда их много.
Вот наши ноги ощущают дно. Берег близко. Напрягаем последние силы и на руках выносим лодку на песок. Быстро разбираем оружие и бежим туда, где засели враги. На секунду оглядываюсь: все, кажется, в порядке. Вода кипит от пуль, но лодки плывут, упрямо приближаются к берегу.
Быстро отрезаем немецких пулеметчиков. Они — на виду, даже окопы как следует не отрыты. Партизан Иван Романенко первым бросает гранаты. Один пулемет умолкает. Слышны взрывы и у других пулеметных точек. Все кончено. Дорога к Григоровке открыта. От берега бегут партизаны. Они собираются маленькими группками и спешат на высоты. Здесь у нас место сбора. Еще накануне мы разбили отряд на группы по двадцать человек, и в каждую назначили командира. Я замечаю около себя Романенко и вспоминаю, что он командир группы.
— Романенко! — кричу я. — Где твои люди? Собирай немедленно.
Романенко убегает. Я присаживаюсь на жесткую траву и оглядываю свое войско. Неужели это все мои бойцы? Их много, человек сто. И как же это они уцелели? Пыхтят, торопятся, пробираются ко мне и те четверо — солдаты. И они уцелели. Живы и здоровы. Но в каком виде? С них течет вода, на руках, на лицах — подтеки грязи, сапоги чавкают — в них вода. Солдаты быстро устанавливают радиостанцию, и через несколько минут я слышу далекий, но какой-то родной и будто знакомый голос. Это командир воинской части. Он поздравляет меня с успешным началом операции и приказывает двигаться дальше.
— Держитесь! — доносится издалека. — Посылаем к вам помощь.
Мы штурмуем Григоровку. Подвижные группы партизан блокировали лощину и обстреливают село с разных сторон. В селе невообразимая паника. Столкнулись на узкой дороге и горят машины. Несколько танков пытаются отстреливаться. Вскоре партизаны поджигают один из них, а другие поспешно отступают. Фашистские танки давят своих, вдребезги разносят машины и повозки и спешат выбраться из села. Зажатые в узкой лощине, фашисты мечутся и почти не оказывают нам сопротивления. Неожиданное смелое нападение обеспечило партизанам успех. Григоровка — наша! К рассвету партизаны занимают Луковицу, Зарубинцы, Трахтемиров, высоты южнее Великого и Малого Букрина.