— А ты говорил, что мы ничего не докажем и ты засудишь нас, разве нет? — Джейсон деловито закатывал рукава, поглядывая на пленника. — Разве не проще нам в данном случае сделать так, чтобы ты просто исчез?
— Чего вы хотите? Вы что! Это беззаконие какое-то! — закричал Коул, но звукоизоляция делала его крики бесполезными.
— Правда? А взламывать банковские счета и сливать с них деньги — это законно? — ухмыльнулся Джейсон.
— Да что такое небольшое мошенничество по сравнению с убийством? Это не просто преступление, это тяжкий грех! — превращался в красноречивого оратора молодой директор, выгораживая себя и стараясь спастись.
— Вот как? — Химчан присел перед ним на корточки. — Если это тяжкий грех, то скажи, зачем ты искал киллера?
— Что?! — на лице Коула отразилось изумление. Но настоящее или поддельное? Да и почему он удивлялся? Потому что ему приписывают неправду или потому что разоблачили правду? — Кто вам сказал такое?
— Киллер это нам и сказал. — Я тщательно следила за реакцией врага, но физиогномик из меня был плохой.
— Какой ещё киллер? — Коул выжал из себя защитную улыбку. — Ты сам киллер, и нечего на меня вешать свои преступления! Ты же сказал, что тебя подослала нейтрализовать меня Красная маска?
— А что, если я скажу, что я и есть Красная маска? — Химчан поднялся, нависнув над ним. По лицу Коула потек пот. Он сглотнул слюну, вглядываясь в соперника. — Говори, для чего тебе нужен был киллер?
— У вас не может быть никаких достоверных фактов и улик, — замотал он головой.
— Хим, надо было её саму привести, — пробормотала я ему. Ведь Нами Римото клятв не убивать не давала. Как палач она бы нам пригодилась, если бы согласилась, конечно.
— Её? — высоким, изменившимся голосом, пискнул Коул. — Так вы… так вы правда… нашли её? Она сказала вам?
— Да, представь себе, — самоуверенно уставился на него Химчан, но я чувствовала, что он понимает, как и я, что молодой человек говорит немного не о том. — Так что лучше тебе рассказать всё, как есть, или… — бывший киллер достал пистолет и приложил его к точке между бровями на лбу Коула. — Или ты сам знаешь, что будет.
— Прекратите! Вы же не убьете меня, вот так просто?..
— Раз… — начал отсчет Химчан. Я застыла и задумалась, а сможет он или нет выстрелить всё-таки, если момент настанет безвыходный? Инстинкт самосохранения должен работать лучше, чем осознание клятвы и чувство долга.
— Стой, стой, стой! Хорошо! — трясясь и изводясь, Коул стер о веревки себе все запястья, и я опять подумала, что если он не может освободиться тут, то там ему помогли. Это очевидно. — Я скажу, скажу, как было, только не убивай меня, убери пушку. Я буду говорить, я согласен.