Умело, играя на страхах отцов города, Мастама получил согласие на консульство для Септимуса Помпы, а для себя председательство — senatus consultum (большинством голосов и никем не было опротестовано).
Вспоминая рассказ отца, Мариус размышлял — не навредит ли Септимусу сближение с сабинянами? Остановив коня, он развернул послание Консулу Септимусу Эмилию Помпе от Сената Этрурии, прочел — «… пусть консулы примут меры, чтобы государство не потерпело ущерба (dent operam consules, ne quid res publica detrimenti capiat)». «С такими полномочиями он может делать все, что захочет, лишь бы ноги врага не было на земле Этрурии», — решил Мариус и, спрятав свиток в тубус, пустил коня шагом. До Квиринале оставалось совсем немного.
Если у стены по большей мере дома стояли уже под крышами и выглядели привычно, то тут, в долине у форума, заложенные фундаменты могли сравниться размерами разве что с храмами в Этрурии. Да и на участках, размеченных колышками, мог разместиться не один дом нобиля тусков.(Нобилитет от лат. nobilitas — знать — в Древнеримской республике правящее сословие рабовладельческого класса из патрициев и богатых плебеев. Нобилитет пришёл на смену родовой знати — патрициям. К началу III века до н. э. у нобилитета оказалась вся полнота государственной власти).
Наконец Мариус увидел Септимуса и Руфуса. Они сидели за низким столиком прямо на улице и наблюдали за работой строителей, степенно попивая вино. Руфус первым заметил Мариуса, и поднял кубок, приветствуя возращение друга. Сптимус ответил тем же, но почувствовав что-то, обернулся и не смог усидеть на месте. Он с нетерпением ждал возвращения Мастамы, готовясь к худшему. И утешал себя тем, что и без одобрения Сената теперь он обладает достаточным влиянием и силой, что бы позаботиться о себе, друзьях и солдатах.
— Аве Консул! — Выкрикнул Мастама, спешиваясь.
— Тебе удалось задуманное! — Переживая невероятное облегчение, Септимус обнял друга. — Пойдем же к столу! Утоли жажду и расскажи нам обо всем.
Мариус напившись вдоволь, с азартом, вдохновенно поведал друзьям историю смерти Прастиния и назначения консулами Мастамы старшего и Септимуса.
— Спуриния наказана? — От этой мысли помрачнев, спросил Септимус.
— Нет, что ты! Кто бы позволил наказать вдову и отомстившую за отца дочь из патрициев? Ее отправили в поместье, подальше от разговоров и пересудов. Что дальше, Септимус?
— Я так рассчитывал на то, что ты мне расскажешь об этом, — Септимус ответил с улыбкой, будто извиняясь, — А пока взгляни вот туда, — он указал рукой на свободный участок за своим домом, — Тут ты построишь для себя дом.