Под Амфиполем Деметрий настиг отступающую армию Лисимаха и тот едва не потерпел поражение. В решающую минуту боя подоспела конница Пирра и Деметрий, для которого имя Пирра стало устрашающим, предвещающим пришествие злого рока, отступил в Азию.
Лисимах, удержавший за собой Фракию, в благодарность Пирру отказался от большей части владений в Македонии, оставив за собой власть над македонянами по Несту.
Увы, этот мир продлился недолго. Пока Деметрий в Азии успешно воевал с Селевком, македонские правители видели в нем главного врага своим интересам и не имели повода к распре. Но стоило Селевку захватить Деметрия, как Лисимах выступил с армией в Азию сам. Там разбив сына Диметрия, Антигона и получив помощь от Селевка, повернул на Македонию.
Пирр, в отличие от Деметрия, уважал солдат. Он умел привлекать к себе людей. После одной битвы воины дали ему прозвище «Орел». «Это благодаря вашей доблести я сделался орлом, — ответил Пирр, — Ваше оружие — вот крылья, которые вознесли меня!» Пирр легко завоевывал симпатии своих воинов, но и губил их тысячами во время сражений. В первой же битве с Лисимахом он открыл фланги македонской фаланги, решив заманить Лисимаха в ловушку. Македонцы не стали стоять и побежали, едва заметили, что теперь уязвимы. Пирру пришлось отказаться от власти над Македонией и уйти в Эпир.
Долгих пять лет он ждал подходящего момента, что бы начать завоевание мира. И, наверное, был прав. Великий Лисимах вступил в сражение с Селевком, был разбит и погиб.
Сам Селевк Никатор вознамерился покорить и Македонию и Фракию, но был предательски убит Птолемеем Керавном (одним из сыновей Птолемея первого). В пользу, которого отрекся от царствования в Египте последний из старших диадохов Александра.
Словно пес Пирр чувствовал, что вот-вот засияет его звезда и боги дадут ему возможность реализовать свои честолюбивые планы. Он презирал македонцев и фракийцев, его не привлекали сирийские сатрапии Селевка. Пирр грезил Африкой.
За тарентийским акрополем у многолюдного форума еще можно было расслышать собеседника. На каменных лавках в окружении вечнозеленых кипарисов и туй отдыхали горожане, заезжие купцы и молодые матери, чьи дети резвились тут же, на широкой аллее.
Мужчина в коричневом хитоне и выцветшем синем гиматии, уже с седеющей коротко остриженной шевелюрой, увидев важно шествующего по аллее государственного мужа, с которым и был уговор встретиться тут, поднялся с лавки и помахал ему рукой. Впрочем, тот не заметил приветствия, но его спутница — милая девушка, приехавшая в Тарент из Афин совсем недавно, обеими руками схватившись за предплечье своего спутника, закричала: