Божественное вмешательство (Красников) - страница 147

Алексей со своими галлами не принимал участие в битве. По просьбе Мастамы старшего он вел свою армию на юг по левому берегу Тибра, что бы города Этрурии и их окрестности не испытывали притеснения со стороны галлов. И ко времени, когда Пирр отправил Кинея на переговоры в Рим, завоевав самнитскую Луцерию, подошел к Каннам. Он не знал, что в историческом прошлом его мира Киней имел шанс заключить мир, поскольку обращался к сенату Рима. И почти добился успеха. Теперь же Кинея встретил Мариус Мастама, ожидающий поддержки от Алексиуса. Он не стал принимать щедрые дары от Пирра и внимать аргументам Кинея.

Киней вернулся к Пирру и застал царя в состоянии крайней озабоченности.

— Этрусски отказали в мире? — Спросил Пирр, будто уже заранее знал ответ.

— Да, господин. Их консул даже выслушать меня не захотел. — Ответил Киней, едва сдерживая гнев.

— Ты был прав, — с горькой усмешкой Пирр посмотрел на соратника, — Эта земля — обитель зла для эпиротов. Тут Арес собирает жертву из героев. — Киней, оскорбленный поведением Мастамы, не позволившему ему проявить свой талант дипломата, настроенный на войну с тусками, понял, что произошло нечто, от чего Пирр, одержавший победу, теперь грустит. Он промолчал, сдерживая себя. Пирр не стал томить лучшего из своих полководцев ожиданием, — Самниты вот-вот покинут нас. Они просят помощи против кельтов, разоряющих их города. Если мы не поспешим, то и Тарент вскоре будет атакован варварами. Наверное, туски договорились со своими извечными врагами. Поэтому ты, мой друг и не смог добиться мира.

Военачальники Пирра совещались не долго. Они решили вернуться к Таренту и оказать помощь самнитам.

Тридцатитысячное кельтское ополчение к моему удивлению походило на армию. И обоз имелся и вожди. Они пришли с дарами, и как мне показалось, рассчитывали на мою благосклонность. Если быть точнее, то каждый из них верил, что к концу похода бренн обязательно возвысит именно его за проявленные в боях отвагу и доблесть. Самому старшему из них было не больше двадцати пяти. Позже я обратил внимание, что и охотники — галлы по большей мере были молодыми.

Когда Вудель доложил о том, что ополчение подошло к Мельпуму и вожди просят встречи, я находился не в самом лучшем расположении духа. Но стоило вошедшим проявить почтение своему бренну и богатое подношение, положенное к моим ногам, сверкающее желтым цветом приятно отразились на самоощущении: «Эти бездельники решили заняться делом! Да они готовы еще и оплатить организацию!», — ну как можно не порадоваться такому подарку! Ведь еще вчера мое воображение рисовало толпу оборванцев, «пушечное мясо» с которым не то, что победить, но и дойти к месту сражения представлялось не просто.