Спуриния подошла и забрала на руки сына. Спокойна и холодна как лед: «Пойдем, муж мой», — сказала, словно приказала и тут же направляется к выходу. Шепчу на ухо Вуделю: «Идите в лагерь», — его брови взлетают, в глазах вопрос, — «Мне тут ничто не угрожает, идите». Сам иду за Спуринией, уже не обращая внимания на свою свиту. Еще волнуюсь о последствиях этого приема, но куда больше переживаю о том моменте, когда, неизбежно придется остаться со Спуринией наедине.
Ужин начался в тягостном молчании. Собравшись с духом, рассказываю ей обо всем, что произошло со мной за эти годы. Рассказываю, все как было, не утаивая ничего, и о Гвенвил тоже. Спуриния слушает спокойно, и я не могу понять, что она переживает, да и переживает ли вообще? Едва окончил свое повествование, как Спуриния призналась, что приняла ухаживания Септимуса Помпы, думая о будущем нашего сына. Это признание стоило ей усилий, лицо и грудь покрылись красными пятнами, и как я понял позже, не от смущения. Септимус ей был не приятен и это откровение, почему-то обрадовало меня. Желая поддержать, беру ее руку в свою. Лучше бы я этого не делал! Из глаз Спуринии брызнули слезы, она вскочила с места и обняла меня. Пришлось подняться и мне. Спуриния тут же прижалась всем телом и стала осыпать мое лицо и шею поцелуями.
В моей душе сражаются долг и чувства. Ну не могу я ответить Спуринии на нежность! Гвенвил люблю! И никого кроме этой женщины не желаю! Пытаюсь поцеловать Спуринию, губы словно онемели: мое тело противится любви. Спуриния ничего не замечает. Лишь только когда ее рука залезла мне в штаны, и я, естественно, как-то весь съежился, испытывая дискомфорт, она все поняла. Села, расправив плечи и гордо вскинув подбородок, говорит:
— Я не виню тебя. Я, смертная, безропотно принимаю все, что боги уготовили для меня. Хочу одного и прошу тебя. Эту ночь проведи рядом со мной и начни искать мне мужа. Выдай меня замуж. — Услышав такую просьбу, теряю дар речи. И лишь потом, к утру понимаю. Как ловко она меня провела: попросив подыскать мужа, она знала, что первое желание — провести ночь в одной постели, исполнится наверняка.
— Хорошо, лю… Хорошо, — отвечаю, а сам словно телок на поводке иду за ней в спальню.
Лежим вместе. Время от времени Спуриния тяжело вздыхает. Искренне жаль ее. Вот на этой волне и погладил ее плечо. Наверное, она сильно хотела любить и быть любимой. Под напором неистовой страсти мое тело сдалось, а совесть совсем запуталась в попытках определить, кому я на самом деле изменил и что кому должен. Засыпая под утро, слышу: «Пока не выдашь меня замуж, буду теперь всегда рядом», — молчу, полагая, что утро вечера мудренее.