После долгой паузы Форбс сказал, словно делал заключение:
— Во время моей последней поездки на родину года четыре назад я заметил, что в Лондоне чуть ли не каждый пятый из встреченных на улице — это выходец из Африки или Азии. Такое впечатление, что распад колониальной империи не очень и обрадовал освобожденные народы, если они потянулись в бывшую, угнетавшую их метрополию. И еще я заметил много попрошаек на улице, и все это люди белой расы. Например, подходит к тебе девушка, похожая на студентку, и говорит, что ей не на что кормить своего ребенка. Отца, разумеется, у него нет. Зачем тогда она его вообще родила? В Африке такое невозможно. Здесь нищий — это либо нетрудоспособный калека, либо отбившийся от своего племени старик.
Комлев подумал, что если Форбс спросит его, как обстоят дела в России, он не будет утаивать правды. Попрошайки теперь повсюду, а среди них немало и выходцев, судя по их внешности, из бывших азиатских республик, входивших в состав его страны, и все они граждане независимых ныне государств. Но капитан Форбс ни о чем его не спросил. Возможно, он просто устал, сказав сегодня так много.
Мфумо почти целый день ехал на изношенном скрипучем автобусе с залихватской надписью на бортах «Попробуй обгони!»; он стремился оставить за собой как можно больше пространства этой красноватой, прокаленной солнцем земли. Ему казалось, что его возможным преследователям придется, если у них хватит глупости его искать, ехать и ехать по этим пыльным, ухабистым дорогам, пока они не плюнут в красную дорожную пыль и не повернут назад. Мфумо сознательно отгонял от себя мысль, что если военным кто-то очень нужен, они могут за ним послать и вертолет. Но стоит ли думать о том, чего нет и, возможно, не будет? Мы ведь не назначаем цену за клубни маниоки, если их еще не выкопали. И не говорим, сколько стоит рыба, если сеть еще в воде. Мфумо также надеялся, что когда военные все-таки решатся на мятеж, у них появятся сразу же более неотложные дела. Когда в доме пожар, за мышами никто не гоняется.
Мфумо слез с автобуса еще задолго до захода солнца, и вскоре ему удалось сесть в кузов небольшого грузовика с немолодым водителем в старой английской военной рубашке. Возможно, он сам когда-то служил в колониальных войсках. Он вез пару десятков бычков куда-то на откорм и, в дальней перспективе, на бойню. У них были спутаны передние ноги, чтобы они не перепрыгнули через борт, но сейчас они все лежали на соломенной подстилке. У самой кабины было отгорожено место для молодого пастуха-сопроводителя с глупым лицом. Мфумо устроился рядом с ним на ящике, держась рукой за кабину. Она была еще горяча от дневных лучей солнца.