— Тогда что же вас интересует?
— Я сказал — нечто более практичное. — Зверь подскочил, приблизился ко мне почти вплотную и тихо спросил: — Что ещё, помимо шуток и стихоплётства, ты способен делать без пластин? А?
Инстинктивно я попятился назад, освобождая для себя толику личного пространства. Он решил прижать меня к стене? Рассчитывал, что я пришёл к нему на встречу с одной несчастной парой на руках? Без джокера?
— Любить, — ответил я.
Глазёнки Зверя сузились. Он выглядел удивлённым.
— Хочешь сказать, ты никогда не пользовался…
— Никогда.
Он снова улыбнулся, стряхнув с лица шелуху удивления.
— Берёг себя на выданье, как в старые добрые времена? Ха.
— Берёг возможность испытывать самое прекрасное из чувств, которыми нас наделил Бог, — пояснил я. — Испытывать иррационально, необъяснимо, а не по расписанию собственной прихоти.
— Хм, забавно.
Зверь подошёл к бару и достал оттуда бутылку коньяка.
— Выпить не желаешь? — спросил он. — Зачастую это помогает влюбиться.
Я решил, что негоже отказывать лидеру общины, в которую намереваешься влиться. Пусть и временно.
— Тебе нравится Олеся? — спросил Зверь, смакуя многолетний коньяк.
— Милая девушка. Не испачканная реальностью.
— О да, она по-прежнему верит в светлое будущее и мир без фальши. Ты тоже?
— Разумеется. Иначе к чему весь сыр-бор?
— Сыр-бор, — пробормотал он. — Вера — вот ключ к сопротивлению. Его главный двигатель, не так ли?
Мне показалось, что Зверь хотел мне сказать нечто важное, но всё никак не решался.
— С ней что-то не так? — спросил я. — С Олесей?
Вместо ответа Зверь подошёл к письменному столу, открыл ящик и стал вытаскивать из него целые упаковки пластин разных цветов. Он кидал их на стол одну за другой, пока они не образовали огромную кучу. Я едва удержал в руке стакан с выпивкой. Лидер общины молча смотрел на меня, скривив губы в полуулыбке.
— Иногда лучше спать и видеть тёплые края, чем бодрствовать на морозе, — сказал Зверь.
— Я не понимаю, о чём вы. Зачем вам эти пластины? — Я приблизился к столу и провёл рукой по куче упаковок, будто не веря в их существование. — Да тут целая аптека! Весь спектр.
— Ты уверен, что хочешь знать правду? — спросил он. — Боюсь, она сломает тебя.
— Говорите.
— Я принимаю их, — заявил Зверь. — И уже давно. Доказать?
После этих слов он разорвал зелёную упаковку («умиротворение») и засунул в рот пластину. Я смотрел на него, не в силах издать ни звука. Второй раз в жизни я становился свидетелем обрушения замка собственных надежд. Это не могло быть правдой.
— Понимаю твоё потрясение, — продолжил Зверь. — Но так устроен мир.