— Если тебе понравится, можем продолжить.
Сопротивления прекратились. Наступило смирение. И слёзы неразделённой, безответной любви.
— Я тебе этого никогда не прощу, — всхлипывая, проговорила Лера.
— Время простит. А меня ты больше никогда не увидишь. Не волнуйся, слёзы высохнут очень быстро. — Я отпустил её и медленно зашагал прочь. — Они всегда высыхают.
* * *
«Огонь в ветрах опять погас, развеян прах мой средь небес, но в бездне снов мой слышен глас: Я — птица феникс, я воскрес».
— Чем занимаешься? — Нат ворвалась в комнату без стука и предупреждения.
Я вырвал лист из блокнота, скомкал его и швырнул в утильный угол.
— Ты — стихийное бедствие творца, — вместо ответа сказал я, не глядя на сестру. — Интересно, каким тебя видел Бог, когда создавал?
— Всё ясно, у тебя снова творческое голодание. Может, на отдыхе, наконец, вдохновение найдёт тебя.
— Возможно. Если ты не будешь отпугивать его своими неожиданными появлениями. Что ты хотела?
Нат подняла бумажный комок и развернула.
— «Феникс»? Переписываешь старые стихи в надежде на свежий импульс?
— Ближе к делу, — потребовал я.
Она бросила бумагу на пол и присела на край дивана.
— Кирилл не сможет полететь, — сказала она опечалено.
— Это кто, твой новый дружок?
— Уже нет. Мы расстались вчера вечером.
— Ясно. Ты пришла, чтобы я погоревал вместе с тобой?
Нат что-то недовольно фыркнула.
— Я знаю, почему ты выбрал Крит, — заявила она. — Там одна из крупнейших общин натуралов.
— Да. И что? У нас их тоже немало.
— Половину из которых ты уже объездил и нигде не прижился. Видать, рассчитываешь попытать счастья за рубежом. Да-да, Вано, я и про это знаю. Из тебя никудышный конспиратор.
Я постарался сделать вид, что нисколько не удивлён.
— Я никогда и не думал конспирироваться. Поэтому не понимаю, о чём вообще наш разговор.
— Пообещай, что не станешь делать глупостей, иначе я всё расскажу отцу, и мы полетим на другой курорт.
Я устроился в кресле поудобнее и закинул ноги на стол.
— О каких глупостях ты говоришь?
— Ты прекрасно знаешь. О твоих попытках соприкоснуться с натуралами. Они лишь потешаться над тобой и вышвырнут вон. Это в лучшем случае.
— Ты что, приняла пластину жалости или ласки? — усмехнулся я. — С каких пор тебя заботит моё благополучие?
— Ты мой брат.
— Я всегда был твоим братом, а не стал им пятнадцать минут назад.
Она промолчала, не найдя подходящих слов.
— Знаешь, Нат, пришло время всерьёз проверить реальность действительности. Мой личный индикатор показывает, что я ╛- чёртов Нео в Матрице. Я не хочу всю жизнь оставаться одноразовой батарейкой для Мегаполиса. И тебе не желаю подобной участи.