-- написал он о Чичерине в дневнике 24 января 1858 г. Но это было не то. В той же дневниковой записи он противопоставил ему Е. Корша: "Спокойно и высоко умен" {Толстой Л. Собр. соч. Т. 21. С. 218.}. Но и это тоже ничего не объяснило. Отношения шли к неминуемому концу. Прежде всего потому, что в них не было ясности, которой так дорожил Толстой. 18 апреля 1861 г. он написал Чичерину: "Мы
играли в дружбу". Ее не может быть между двумя людьми, столь различными, как мы. Ты, может быть, умеешь примирять презренье к убежденьям человека с привязанностью к нему; а я не могу этого делать. Мы же взаимно презираем склад ума и убежденья друг друга. Тебе кажутся увлечением самолюбия и бедностью мысли те убежденья, которые приобретены не следованием курса и аккуратностью, а страданиями жизни и всей возможной для человека страстью к отысканию правды, мне кажутся сведения и классификации, запомненные из школы, детской игрушкой, не удовлетворяющей моей любви к правде" {Там же. Т. 18. С. 565.}.
Чичерин провел за границей около четырех лет и вернулся в Россию, получив известие о смерти отца. В 1861 г. он был избран советом Московского университета экстраординарным профессором по кафедре государственного права. Он выразил согласие, хотя не чувствовал склонности к преподаванию. В университет влекли его воспоминания о студенческих годах и мысль о пользе воспитания молодого поколения, понимание профессорской деятельности как гражданского служения.
28 октября 1861 г. он прочел вступительную лекцию о значении государственного права. В аудитории собралось множество народа: студенты разных факультетов, профессора и даже посторонние. Чичерин говорил о значении наступившей эпохи, об освобождении крестьян и готовящихся реформах, о последовательности преобразований, внушающих веру в будущее. И именно поэтому он предостерегал молодых людей от критики верховной власти, "частных стеснительных мер или укоренившихся веками злоупотреблений", от "политического брожения, носящего печать современных страстей" {Чичерин Б. Н. Воспоминания. M., 1929. Ч. III. С. 43.}. Его убеждения были твердыми и неизменными, и он спокойно и уверенно высказывал их, хотя и понимал, что в конце 1861 г. они не могут быть популярны в радикально настроенной студенческой среде.
Брат Василий сообщал ему, что его лекция очень понравилась консерваторам и умеренным людям. Это было симптоматично. Среди студентов прошел слух, что новый профессор -- поборник правительственного деспотизма. Спустя полтора месяца, 9 октября того же года, студенты устроили ему обструкцию, освистав его на лекции.