Интересно, а в этом замке вообще ванная есть? Я ведь девушка современная, прогрессивная. Привыкла по утрам душ принимать и кофе с пончиком… М-да, про кофе, похоже, придется забыть. Вряд ли здесь уже открыли Америку. Хотя, все может быть.
В дверь вежливо постучали. Я заметалась, не зная, куда сунуть горшок. Потом плюнула и выплеснула его за окно, как и положено добропорядочной средневековой горожанке. Надеюсь, в это время под стенами никто не ходил.
— Мадемуазель, — о, знакомый голосок, никак наш друг Жако решил почтить нас своим присутствием! — Ваш завтрак.
Я выглянула из-за ширмы и буквально остолбенела. Двери в комнату были распахнуты настежь, у входа, будто солдат на часах, стоял герцогский камердинер в примелькавшейся уже ливрее и напудренном парике, а слуги в одинаковых темно-зеленых камзолах вереницей заносили в спальню блюда со всевозможными яствами. Правда, первые двое втащили огромный стол, судя по цвету из настоящего красного дерева, да еще с позолоченной резьбой и инкрустацией, подозрительно напоминавшей слоновую кость и драгоценные камни.
Этот стол разместили посреди комнаты, придвинули с одной стороны великолепное кресло под стать столу, накрыли белоснежной скатертью с кружевами и начали расставлять тарелки. Вернее, тарелками это можно было назвать с натяжкой, скорее целые подносы из фарфора. И чего на них только не было! Что я там на завтрак просила? Точно не запеченного целиком поросенка с яблоком во рту и не жареного лебедя, украшенного собственными перьями.
К тарелкам присоединились серебряные графины, в которых поблескивало вино. Ага, вот и повод похмелиться! Я вышла из своего укрытия, как ни в чем не бывало, поправляя на плече толстый узел.
— Мадемуазель, — Жако поклонился мне с таким подобострастием, будто я была, по меньшей мере, принцессой крови, — Его Светлость оказал вам честь быть его гостьей. Он предоставил в ваше распоряжение слуг и левое крыло замка, вместе с покоями герцогини. Сейчас его подготавливают для вас. Могу я узнать, на сколько вы намерены задержаться?
Пока он произносил свою тираду, я успела хлебнуть винца и даже закинула в рот пару кусочков мяса, расколупав поросячий бок. Но услышав последнюю фразу, поперхнулась и едва не выкашляла собственную печень. Даже слезы выступили на глазах!
— Чего? — прохрипела я между приступами кашля.
— Его Светлость желает знать, как долго он имеет честь принимать вас в своем замке?
— Всю оставшуюся жизнь! — ответила я в сердцах.
Нужно было видеть, как побледнело его лицо и как поджались губы! Казалось, что больше — просто невозможно, но он, видимо, был еще большим снобом, чем его хозяин.