Мы снова вышли из дома и сели на кухонные стулья, которые Дороти и Эрик вынесли и поставили полукругом на газоне.
— Дороти, расскажи Элизабет, как к вам домой пришла полиция, — попросила Джоан.
— Ой, это было страшно, просто ужасно! — ответила Дороти. — Несколько месяцев назад кто-то настучал в полицию, что якобы Тайрона видели сидящим посреди ночи напротив отеля в Западном Сиэтле. Шел проливной дождь, время полшестого утра, я услышала звук подъехавшей полицейской машины. Выглянула в окно и подумала: они здесь, они приехали и хотят забрать моего сына. Я подошла к парадной двери и спросила: «Что вам угодно?» — «Тайрон Бриггс здесь?» — спросил человек за дверью. «Да, здесь. Войдите и посмотрите сами». И они вошли со своими большими фонарями, в своих сапожищах и плащах, намочив мне весь пол. Они прошли в мой дом и направили свет в лицо лежавшему в постели Тайрону. Я сама хотела, чтобы они увидели моего ребенка в постели, где ему и надлежит быть в пять тридцать утра. Да, он спит. А не сидит где-нибудь в машине среди ночи под дождем.
Она посмотрела на Тайрона, потом наклонилась поближе ко мне и, понизив голос, сказала:
— Знаете, вот нас с детства воспитывают и готовят к роли матери, потом ты заботишься о своих детях, ты их кормишь, любишь, штопаешь их одежду, утешаешь, если их обижают. А эти полицейские явились и забрали у меня моего Тайрона, они посадили его в тюрьму, они кормили его овсяной кашей, а когда он налил в нее молока, на поверхность всплыли червячки. Он говорит мне: «Мам, они кормят меня овсянкой с червяками!» А я стою здесь беспомощная и ничего не могу поделать. Я в отчаянии, и вся наша семья в отчаянии. И я ничего не могу сделать.
Она взглянула на свои ладони, лежащие на коленях.
— Наша жизнь уже никогда не станет прежней. Мы тоже жертвы, и непонятно почему. Мы не знаем почему. Мне очень жаль тех пострадавших и их семьи, я понимаю, какое это горе. Но вот в газете сын одной из пострадавших сказал, что, если бы он встретил Тайрона на улице, он схватил бы палку и дубасил бы его по голове. Когда я это прочитала, я готова была заплакать. По этим улицам ходит кто-то, кто готов бить по голове моего мальчика. Откуда мне знать, когда это произойдет? Как я могу остановить это? — Она протянула руку ко мне и мягко тронула кайму на рукаве моей блузки. — Я могла бы пришить этот кантик, если бы он оторвался. Матери умеют чинить одежду. Я накормила бы вас, если бы вы были голодны. Я забочусь о своих детях, я люблю их, понимаю их, учу их тому, что правильно и что неправильно. Но я не в силах справиться с тем, что происходит с Тайроном. Я не могу ничего сделать, чтобы помочь ему, и у меня такое чувство, будто я бросаю его в беде.