За несколько дней до вынесения приговора по делу Бриггса в разделе науки в The New York Times мне попалась статья о том, что тяжелые переживания приводят к необратимым изменениям химических процессов в мозге. Ученые обнаружили, что, если на крыс воздействуют электрошоком, избежать ударов которого они не могут, в некоторых участках их мозга происходят физиологические изменения. Исследователи предположили, что подобные изменения в состоянии мозга являются причиной посттравматического стресса, наблюдаемого у ветеранов вьетнамской войны, мозг которых также мог претерпеть физиологические изменения под воздействием тяжелейшего неконтролируемого стресса в ходе боевых действий.
Даже одна-единственная сцена, вызвавшая непереносимый ужас, может изменить состояние мозга и сделать психику более чувствительной к выбросам адреналина даже по прошествии десятилетий… для того чтобы в мозге произошли эти изменения, человек должен подвергнуться сильному стрессу, критической угрозе жизни или безопасности, которую он не в состоянии контролировать. чем сильнее была психологическая травма и чем дольше она продолжалась, тем больше вероятность развития посттравматического стресса.
The New York Times, 12 июня 1990 г.
Основная причина этого явления кроется в памяти. Если бы крыса могла как-то научиться забывать об испытанных ранее воздействиях электрошока, каждое новое воздействие было бы неожиданностью, и мозг испытывал бы шок раз за разом без стойких серьезных изменений. Если бы ветеран Вьетнама мог устранить из памяти все военные воспоминания, то похожий на выстрел громкий хлопок автомобильного глушителя или рокот зависшего вертолета не инициировали бы в его мозгу привычные для военного реакции. Если бы Тайрон Бриггс мог просто взять и стереть из своего сознания последние четыре года, не оставив никаких картин и образов, не удерживая никаких воспоминаний, вот тогда он мог бы действительно стать свободным.
Но страх, бесправие и катастрофический стресс оставили в его сознании свой неизгладимый след. Некоторые впечатления настолько прочно запечатлеваются в нашей памяти и каждое их повторение настолько ужасно, что они остаются в нашей памяти каждым словом и каждым образом на долгие годы. Однажды я услышала рассказ о венесуэльском поэте Али Ламеде, который был заключен в тюрьму в Северной Корее и более шести лет подвергался допросам и пыткам. Когда в конце концов он был освобожден из тюрьмы, он сказал: «Они убили все, кроме моей памяти». Что же он помнил?
Оказалось, что за время своего заключения он сочинил и держал в памяти более трехсот сонетов и четырехсот других стихотворений, каждое из которых было как будто выгравировано в его памяти.