Если есть на свете женщины, млеющие перед сильными, волевыми, властными мужчинами, то я к их числу определенно не отношусь. Откровенно говоря, я вообще ни перед кем не млею, но, когда этакий супермен — дзюдоист и отличный стрелок, — заламывая мои тонкие руки, сообщает, что командовать парадом будет он, ему самое время подумать о душе. Вообще-то человек я мягкий и кроткий, каких поискать, только вот оказывать на меня давление не советую никому, ибо всякой кротости есть предел.
Я прошагала рядом с Селезневым метров тридцать, всем видом изображая рабскую покорность, а когда он, убаюканный моим смирением, немного ослабил хватку, резко выдернула руку и отскочила в сторону. Селезнев дернулся было за мной, но наткнулся на мой взгляд и замер. Минуты три мы стояли под фонарем, сверля друг друга глазами, потом он рассмеялся, шагнул вперед и сказал, явно подражая министру-администратору из «Обыкновенного чуда»:
— Признаю свою ошибку. Я был непростительно дерзок, но раскаиваюсь и готов искупить. Мир?
Я подозрительно посмотрела на протянутую руку. Что это? Жест примирения или мерзкая уловка? Если уловка, то, завладев моей рукой, Селезнев потащит меня к своей машине и бдительности уже не ослабит. Конечно, ему со мной не справиться, но стоит ли рисковать?
Селезнев, наблюдая за моей внутренней борьбой, ухмылялся:
— Надеюсь, тот майор не говорил тебе, что в гневе ты похожа на разъяренную Багиру? А то мне не хотелось бы постоянно цитировать старшего по званию. Есть в этом некий подхалимский душок.
Я не выдержала и фыркнула:
— Тоже мне унтер Пришибеев наоборот! Можешь не волноваться, майор не имеет шансов узнать о твоем подхалимстве. Он иностранец, гражданин Украины, так что выкинь всю эту субординаторскую чушь из головы. И разъяренной Багире он меня не уподоблял. Кстати, если уж искать аналогии в детской литературе, ты похож на Барбоса — того самого, у которого гостил Бобик. Точнее, на Барбоса после изгнания из хозяйской постели посредством палки.
Селезнев ухмыльнулся еще шире:
— Я и чувствую себя примерно так же. Ну так что — мир?
Нельзя сказать, что мои сомнения улетучились, но не стоять же человеку с протянутой рукой до утра.
— Мир, — ворчливо сказала я, вкладывая свою лилейную ручку в его лапищу. — Без аннексий и контрибуций.
После стычки Селезнев вел себя смирно, как овечка, — куда только девались властный взгляд и командирский тон? Желая поощрить его за примерное поведение, я сама, без всяких просьб, рассказала две захватывающие истории из серии «Мы с друзьями в отпуске». Одна из них, о встрече с двумя вооруженными до зубов беглыми зеками в глухом вологодском лесу, даже на мой собственный слух звучала неправдоподобно, но Селезнев проглотил ее, не поморщившись. Меня такое легковерие настолько поразило, что я опустилась до суетливых заверений: