Она выглядела прекраснее, чем в его самых смелых мечтах. Грифф не мог отвести от нее глаз, едва смел дышать.
Быстрая и изящная, она порхала по сцене, безупречная и неотразимая во всех смыслах этого слова, глубоко вжилась в свою роль. Ее влюбленный взгляд на Ромео разрывал Гриффу душу.
Неудивительно, что она любит мир балета. Балет отвечает ей взаимностью.
Ему даже хотелось убить ее партнера по танцу с безупречным телосложением и прекрасной танцевальной техникой.
В конце третьего акта Ева вышла на поклон, зрители поднялись, чтобы выразить свое восхищение. Ей дарили букеты и бросали цветы к ногам. Аплодисменты не смолкали.
Несомненно, Ева принадлежит сцене.
Раскрасневшаяся и взволнованная, Ева вернулась в гримерную с охапками цветов. Она достигла того, что многие считали невозможным, танцевала хорошо, как никогда. Она довольна выступлением.
Ева села около зеркала, отодвинув цветы в сторону, и принялась снимать накладные ресницы, которые хорошо смотрелись на сцене, но в обычной жизни выглядели неестественно на лице. Оставалось снять сценический грим.
Когда лицо было очищено, Ева заметила букетик белых маргариток с прикрепленной запиской. Маргаритки привлекли ее взгляд, заметно отличаясь от пышных роз, гвоздик и лилий. Она любила эти незатейливые цветы. И Грифф знал об этом, даже подарил ей их на выпускной.
Мысли вмиг замерли, когда она увидела знакомый почерк. Сердце, казалось, перестало биться от волнения.
«Я в Париже, посетил твое выступление. Прости, что только сейчас. Может, увидимся после спектакля?
Грифф».
Грифф здесь? Хочет увидеться?
Ева вскочила, уронив стул в спешке. Она бежала к дверям раздевалки. Где он будет ее ждать? В фойе? Или проберется за кулисы? Знает ли он, кого спросить? Если бы знала, что он приедет, она бы обо всем договорилась.
Она распахнула двери.
Вот он идет по коридору, божественно красивый в черном смокинге.
Сердце забилось сильнее. Ева дрожала, не смея поверить, что это действительно Грифф.
Здесь, в Париже.
– Привет, – прошептала она.
– Привет.
Грифф выглядел сногсшибательно. Высокий и широкоплечий, с небрежно зачесанными волосами.
Она не поблагодарила его за цветы. Не спросила, как он оказался здесь, понравился ли ему спектакль. Он, в конце концов, видел ее возвращение на сцену.
Сейчас она руководствовалась инстинктами, которые так долго подавляла, безрассудно бросилась вперед и обняла его.
– Рада тебя видеть.
Грифф обнял ее:
– Ласточка, ты потрясающе выступила.
Она прижалась ближе, уткнувшись носом в его шею.
– Я скучала по тебе.
– Я так много хотел тебе сказать. Но потом увидел тебя на сцене.