Александр поднял серебряный, полный до краёв кубок, отпил из него сам и протянул царевичу, сам в то же время сходя со своего места, дабы уступить его гостю.
Взволнованный, как видно это было и по лицу его, ордынский царевич склонился в поясном поклоне, приложа руки к груди.
Потом, распрямившись и вновь обведя взором весь пиршественный чертог, он сказал по-татарски:
— Русские — народ великий, многочисленный, сильный и высокорослый. Однако наш народ господь несёт на руках, подобно тому как сына своего единственного отец носит. И только потому мы взяли над вами победу... Но ты, Искандер, — кто не почтит тебя?! Имя твоё уважается между четырёх морей. Рука твоя — это берег и седалище сокола!.. Батый — да будет имя его благословенно — недаром держит тебя возле сердца своего...
Сказав это, он двинулся в обход боковых столов к предназначаемому для него месту, от которого уже шёл ему навстречу Александр.
Проходя мимо телохранителей своих, царевич Чаган на мгновенье остановился и позвал:
— Иргамыш!.. Бурултай!..
Двое луконосцев немедленно подошли к нему. Он сказал им несколько отрывистых слов, затем отвернулся и пошёл, улыбаясь, навстречу Александру.
Дубравка как бы мгновенье колебалась, но затем решительно встала и покинула свадебное застолье. Княгиня Олёна последовала за ней.
Невский видел всё это, и тень тревоги и неудовольствия прошла по его лицу. Но он сдержался и рука об руку с царевичем прошёл в застолье большого стола.
Царевич осведомился у Александра: куда исчезла молодая княгиня и не испугалась ли она его прихода? Александр заверил, что княгиня слабого здоровья, к тому же только что свершила великий путь, и сейчас ей стало дурно, и та, что ей вместо матери, увела её отдыхать.
Чаган показал вид, что поверил словам Невского, но про себя подумал:
«Нет, слишком рано эта старая баба Батый одряхлел и оставил путь войны и непременного добивания врага — путь, завещанный дедом. Этот князь обошёл его! С таким вот, как этот, — подумал он, искоса глянув на Невского, — разве так следует обходиться? Барс, но со всею хитростью лисицы!..»
Однако вслух он, вежливо улыбаясь, сказал, нагибаясь в сторону Александра:
— Ты прикажи ей, Искандер, пить кумыс!..
...Дверь распахнулась, и телохранители ордынца, уже успевшие переоблачиться в халаты поновее и поярче, внесли свадебные подарки для невесты от царевича Чагана.
Подарками этими были: толстый, тяжёлый свёрток тёмно-вишнёвого шёлка, резная костяная шкатулка, полна я жемчужных зёрен, и, наконец, серебряная колыбель под парчовым одеялом.