Светлана подошла к нему с бокалом, шампанское, пенясь, выплеснулось на пол, а она говорила что-то и просительно-ласково улыбалась.
Он не слышал, что она говорила,- у него вдруг заложило уши. Оттолкнул ее - разбилось, зазвенело стекло. Грищенко перехватил его руку, потащил к столу.
- Это ничего, это к счастью, - услышал Вадим дрожащий голос Светланы.
- Десять минут, всего десять минут,- упрашивал его Грищенко.
Он оттолкнул его, как только что оттолкнул Светлану, перешагнул через белые, обнаженные - он только это и запомнил - Светланины руки (она собирала осколки с пола), слепо ткнулся лбом в стену, нашарил рукой дверь и вышел.
Постоял во дворе под скучным осенним дождиком, пошел к машине, сел за руль и начал сигналить - долго, беспрерывно, пока врач и фельдшер не вышли и не уселись позади него. Прежде Грищенко всегда садился с ним рядом.
У них был еще один вызов, и Вадим погнал машину, не слушая, что там укоризненно-ворчливо бормочет Грищенко.
Он уже тогда плохо владел собой и, сцепив зубы, молчал, чтобы не учинить скандала. Но там, куда они пришли, у кровати желтой, бестелесной какой-то старухи (ему потом объяснили, что она все равно умерла бы, четверть часа ничего не меняли) он перестал соображать - размахнулся и ударил доктора Грищенко кулаком по его мясистому, пористому носу.
Им все-таки пришлось сесть в одну машину. Вадим гнал ее на предельной скорости, как вдруг увидел три темные фигуры на обочине дороги. Один упал, двое бросились бежать. Вадим затормозил, высадил своих медиков подле избитого или раненого человека и погнал машину вперед, за убегавшими. На пере-крестке они бросились в разные стороны, и Вадим, избрав рослого детину, продолжал преследование.
Он доставил детину в отделение милиции и только тогда вспомнил, что врач и фельдшер все еще ждут его под дождем…
Была канитель - Грищенко-то молчал, да фельдшер раззвонил обо всем на Скорой, не обо всем, конечно, в его пересказе дело выглядело так: шофер Ивакин в пьяном виде избил врача Грищенко в квартире больного, а потом высадил их обоих и бросил ночью на улице под дождем. Вадима уволили, дело передали в институт. Было назначено общее собрание, на котором его, несомненно, исключили бы. Несомненно :- потому что он ни о чем не стал бы рассказывать и Светлану не назвал бы, конечно.
На собрание он не явился, пришел к декану - за документами.
Часами лежал Вадим на кровати, закинув руки за голову, смотрел в потолок. Кира сидела рядом, ни о чем не спрашивала. Придет после лекций, откроет книгу, читает вслух. «Не надо,- обронит он.- Неинтересно. Чего зря горло драть». Она споткнется на слове, замолчит на мгновение и продолжает читать своим отчетливым голосом. В столовую его за ручку водила, все капризы его терпела. И ему стало стыдно. Будто в трансе он был и вот - опомнился.