— Ты ошибаешься, — говорю я. — Я не шлюха, и ты никогда не получишь прощение.
Его глаза стекленеют и закатываются. И в этот момент я понимаю, что свободна. Маленький демон внутри меня засыпает навсегда и исчезает.
Я поднимаюсь с Захарии и сажусь рядом, рассматривая испачканные в крови руки.
Когда я поднимаю глаза, я вижу, что Эзра стоит, прислонившись к кафедре, скрестив ноги, и курит.
— Чувствуешь себя лучше?
— Здесь нельзя курить, Эзра.
Он выдыхает облако дыма, надменная улыбка появляется у него на губах.
— На алтаре лежит мертвое тело, убитый священник в исповедальне, не говоря уже о моей мертвой собаке, — он морщится, и на его бесстрастном лице на долю секунды мелькает скорбь.
Я перевожу взгляд к передней части храма, и сердце уходит в пятки. Мне удается встать, и, держась за край скамьи, я бреду к входу. Я падаю на колени рядом со своим четвероногим другом, провожу рукой по окровавленному меху.
— Прости, — шепчу я. Затаскиваю его к себе на колени, обнимаю и кладу подбородок на его холодную голову. Рука Эзры опускается на мое плечо, но я не двигаюсь.
— Он пытался спасти меня, Эзра. — Слезы текут из глаз, а в груди потяжелело от боли.
— Тогда он выполнил свою работу, — говорит он пренебрежительно, наклонившись над телом Дэйва. Я знаю, что он расстроен, но никогда не покажет этого. Я чувствую его горе. Он любил Дэйва, хотя и уверен, что не может любить.
Он протягивает мне телефон, прежде чем наклониться и взять тело Дэйва из моих рук.
— Позвони по первому номеру и скажи им, что нужно забрать двоих. Дай им адрес и повесь трубку, — он поворачивается и подходит к дверям.
Я нахожу номер, набираю его, оставляю сообщение и завершаю вызов. Я следую за Эзрой на улицу, холодный воздух обдувает мои голые ноги, когда я выхожу из дверей. Люди на тротуаре останавливаются и смотрят на нас. На земле лежит снег, а Эзра, голый по пояс, осторожно кладёт мертвую собаку в багажник. Я стою на ступеньках церкви, но на мне только испачканная кровью мужская рубашка. Я спешу вниз по лестнице и забираюсь в машину, опасаясь, что кто-то нас остановит.
Эзра садится в салон, хлопает дверью и срывается с места, как только заводит двигатель.
— Тебя нужно перевязать, а потом нам придется бежать, — говорит он, не сводя глаз с дороги.
Я думаю только о нем. Он спас меня, и сказал «нам».
— Зачем? — спрашиваю я, надеясь, что он назовёт мне более важную причину, чем два мертвых тела в церкви.
— Кто здесь задает вопросы, Эви?
Глава 44
Эзра
Твою мать. Я понятия не имею, что произойдет сейчас, но я знаю, что не могу рисковать и оставаться на месте. Я смотрю на Эви. Она подтянула колени на сиденье, положив на них подбородок. Моя рубашка пропитана кровью, но Эви кажется невозмутимой.