При Преемнике на такие лингвистические изыски был наложен запрет. Произносить оба слова требовалось без подколов, уважительно. Народ, однако, держал в памяти прежние забавы, нет-нет появлялись образчики фольклора на прежнюю тему.
Запад приветствовал новации, особенно разительную перемену риторики относительно горячей глобальной войны, но жесткие меры не отменял и вовсе не спешил распахивать объятия, хорошо помня уроки прошлых лет. Соседнее братское государство, укрепив границу, построив стену и вернув в свою юрисдикцию две отнятые при военном участии Славишии области, не смогло восстановить справедливость в отношении некогда оттяпанного полуострова и требовало его возврата.
Так продолжалось в течение первого года первой каденции Преемника – в глазах миллионов послушных граждан, увы, не столь решительного, последовательного и безжалостного, оказавшегося бледной копией назначившего его на главный пост. Постепенно пыл реформаторства угасал, новые телевизионные песни о главном тихо и незаметно умолкали, элиты не желали смириться с изменением курса и вставляли палки в колеса, либеральничание стало надоедать на фоне низких цен на нефть. Организация потихоньку натягивала вожжи, и как-то незаметно, само собой, все стало напоминать прежнее, привычное годами долгого правления. Зажим плавно переходил в застой.
И все-таки извечное повторение цикла происходило иначе, не так, как прежде. Что-то в народе изменилось, бедность и нищета, когда нечего терять, потихоньку избавляли от страха – и власть вынуждена была реагировать на становящиеся все более массовыми демонстрации, митинги, забастовки, марши пустых кастрюль. Оттого, по-видимому, не увольняла, не выбрасывала за борт отдельных строптивцев в президентской администрации и среди уже не назначаемых, а выбираемых губернаторов: надо же кому-то объясняться с осмелевшим народом…
В момент неопределенности и тихо закипающей смуты и родилась идея эксперимента с таблетками. Важно просветлить, проветрить мозги населения, выбить из них дурь, тогда, может, жизнь и в самом деле начнет налаживаться…
5
В семь часов вечера, после ужина, по распоряжению устроителей “красные”, “черные” и “зеленые” были приглашены на собрание-инструктаж, каждая группа на своем этаже. Вместе с Даном пятьдесят человек заняли места в конференц-зале, по стенам были развешены симпатичные акварели неизвестного художника с видами окрестных мест. Картины в тонких золоченых рамках рождали покой и умиротворение. Отсутствовали какие-либо лозунги и высказывания типа начертанных на бортах доставивших гостей в пансионат автобусов. Дан искал глазами брюнетку, Юл пришла одной из последних и села в самом углу в первом ряду, он видел ее вполоборота.