О чём говорят эти два человека? Звонили телефоны, заглядывали в дверь разные лица — смешные, печальные, озабоченные, кислые. Корбут и Рад никого не замечали, ничего не слышали. Только лев Кинг был свидетелем их трудного разговора.
Никто не понимал, что происходит за директорской дверью. Может быть, директора уже нет на свете — окончил свой век в пасти льва? Может быть, с ним случилось нечто иное? Он никого не вызывал, ни на кого не кричал. Пишущая машинка пулемётными очередями не выстреливала грозные приказы.
Когда позвонили из Госцирка, секретарша сказала:
— Лев вернулся.
— Сам вернулся? — спросили в трубке.
— Сам.
— Ну и дела! — воскликнули в Москве, но директора к проводу не пригласили, потому что сами не знали, что говорить в таких случаях…
Маленькая девочка в оранжевой юбочке стояла в центре манежа и перебрасывала из рук в руки три шарика. При этом она напевала:
— Лев вернулся! Лев вернулся!
Оркестр репетировал новый марш, на который очень хорошо ложились слова: «Лев вернулся!»
— Не знаю, чем это кончится, — сказал на прощание Раду директор, — может быть, это плохо кончится. Но мы попробуем. Скажи спасибо Тому.
Рад улыбнулся. И лев тоже улыбнулся — его глаза посветлели, а зрачки стали крохотными, как булавочные головки.
Оркестр репетировал марш.
Рад и Кинг стояли в слабо освещённом проходе перед занавесом. Этот небольшой занавес отделял их от огромного, заполненного людьми цирка, от веселья и смеха, от музыки и разноцветных огней прожекторов. Но этот человеческий праздник как бы не касался тех, кто должен был выступать на арене. В океане праздника арена была круглым островом больших испытаний. Здесь испытывались ловкость, сила, выдержка, талант.
Для Рада же арена была тоже испытанием: сможет ли он убедить множество людей, что его друг Кинг не похож на тех львов, которых рисовало обычное воображение людей? Ему предстояло заставить людей поверить в доброту Кинга. А если это не удастся?
Неожиданно рядом с Радом появился Малыш. Маленький акробат поднялся на носочки и тихо, чтобы никто не слышал, сказал:
— Я был у него. Всё будет в порядке. Он сказал: «Пусть меня прогонят из цирка, но я своё дело сделаю!» Он ждёт сигнала.
— Спасибо, Малыш, — сказал Рад, — иди к своим, а то старик будет тебя ругать.
Старик Брагам и в самом деле был начеку. Он знал о таинственной дружбе его питомцев со львом и зорко поглядывал, чтобы они не очень-то полагались на эту дружбу.
— Подальше, подальше от льва! — говорил он своим мальчикам, оттесняя их от Кинга. — Если одним из вас полакомится лев, распадётся номер. А я слишком стар, чтобы начинать всё сначала.