И тогда Инга придумала. Она сказала:
— Гедра, если тебе хочется курить, ты кури. Кури!
— Можно, я закурю прямо сейчас? — обрадовалась артистка.
— Кури, — повторила Инга.
Гедра тут же подбежала к киоску. Купила сигареты и спички. Она торопилась, словно боялась, что Инга раздумает и заберёт обратно своё разрешение. И пока она прикуривала, Инга внимательно следила за ней.
— Гедра, когда кончится кино, ты станешь другой? — неожиданно спросила девочка.
— Кто это тебе сказал! Глупости!
— Я хочу, чтобы это кино никогда не кончалось…
— Оно и не кончится, Инга! Потому что это уже не кино. Это — жизнь!
Неподалёку от парка им повстречалась старуха, которая несла за спиной большой пучок соломы. Солома золотилась и излучала нежный, согревающий свет. И девочка подумала, что мудрая старуха не поленилась и в ясный летний день набрала впрок солнечных лучей, чтобы в зимнее ненастье осветить ими город.
Сердце льва (У меня есть лев)
Часть первая
Гей! Гей Гей!
Кони мчатся по бездорожью, и из-под бешеных копыт поднимается кирпично-красная пыль. Кажется, земля горит, и это дым окрашен языками пламени. Узкими рыбками мелькают серебристые листья олив, а цветы дроков бьют в глаза жёлтым огнём. Жухлая, неживая трава шуршит как жестяная, синие тени лошадей скользят по ней. А земля летит из-под копыт лентой бешеного транспортёра.
Звучат крики загонщиков, лай собак, ржание, выстрелы и блеяние козы. И вдруг все звуки заглушаются ни с чем не сравнимым рёвом потревоженного льва, которого разбудили и выгнали из логова погонщики. От этого рёва вздрагивает всё живое, и даже людям с твёрдым сердцем становится не по себе. Лев ревёт, пригнув голову к земле, и невозможно определить, где он находится, потому что всю землю покрыл львиный рёв.
Так началась охота на львов. Настоящая война, в которой участвовали люди, кони, собаки. И безобидная коза, которая служила приманкой. Схватка, погоня, страх, жестокость. И не было в этом тёмном сгустке даже крохотного островка милосердия.
Гей! Гей! Гей!
Лай, крик, свист…
И вдруг в поле зрения появился лев. Он повернул голову — и сафари на мгновенье замерло, у всех перехватило дыхание при виде этой мощи и величия. Но вот лев сделал несколько отчаянных прыжков, и гремящий транспортёр снова заработал: по огромному ровному пространству, как гигантское перекати-поле, покатилось гремящее облако пыли. Это облако превратилось в дымовую завесу, которая скрыла от глаз подробности схватки со львом…
Потом наступила тишина. И из облака оседающей пыли вышли шесть человек. Сгибаясь под тяжестью, они несли на длинном шесте убитого льва. Лапы вверх, туловище вниз, голова запрокинута, грива метёт дорогу. Все шестеро смотрели вниз, словно сгорбились не столько под тяжестью, сколько от стыда. А тот, кто гарцевал рядом на коне, растирал по потному лицу пыль и улыбался. Дело сделано. Все поздравляли маленького человечка, одетого в белое, с яйцевидным шлемом на голове. В этом шлеме он похож на мотоциклиста, пересевшего на лошадь. Человек как-то странно скалился — так он улыбался. Сверкали белые ровные зубы. Казалось, он не застрелил льва из винтовки, а перегрыз ему глотку этими крепкими белыми зубами. Он остановил коня, сделал несколько глотков из фляги и перезарядил винтовку. Он перевёл дух и был готов продолжать сафари. Ещё не насытился бойней.