За столом раздались голоса, большинство из них выражало явное несогласие.
Харкнесс и Малакай говорили громче всего, но Линкольн улавливал и слова других.
В конце концов, пожилой вампир с узким лицом заглушил своим голосом всех остальных.
- Ты так говоришь, будто подобные иррациональные действия аномальны для их вида, Линкольн, - он ещё сильнее повысил голос, пока остальные не притихли. - Ты притворяешься, будто племянница является каким-то исключением... что его жена и Чарльз «по сути своей рассудительны». Но мы все знаем, что подобное поведение у них в крови. Если ты убьёшь любого из них, ты будешь иметь дело с той же проблемой, что привела к смерти Константина. Только в этот раз все будет хуже. В этот раз она и Чарльз обрушат на нас всю силу человеческих правительств, а также своих ярых сторонников. Даже Брик не может быть настолько глуп и беспечен. Только не тогда, когда на кону стоит судьба всей нашей расы...
Линкольн открыл рот, чтобы ответить. Но прежде чем он успел это сделать, прозвенел другой голос.
- Я всем сердцем согласен, брат Стивенс. Я всем сердцем согласен...
Линкольн резко повернулся, переместив свой вес и выглянув за спинку кресла.
Вампир вальяжно вошёл в комнату, легонько помахивая чёрной тросточкой.
- ...Хотя возможно, ты чрезмерно щедр в оценке моей чистой глупости и беспечности, - продолжил вампир, приятно говоря с новоорлеанской напевностью. - Я известен тем, что потакал обеим этим чертам в полной мере своих возможностей, часто под самыми шаткими предлогами... и обычно совершенно без извинений.
Линкольн невольно улыбнулся, поднимаясь на ноги и низко кланяясь. Выпрямившись после поклона, он встретился с этими холодными, непостижимыми глазами, и его улыбка угасла, не найдя ни капли ироничного веселья в глазах его господина.
Он смотрел, как худощавый длинноволосый мужчина входит в просторные глубины обеденной зоны, неодобрительно поджимая губы и окидывая комнату взглядом непроницаемых глаз. Убранные в частичный конский хвостик, его черные волосы обрамляли резкие скулы, спадая на обманчиво широкие плечи. Как обычно, он был одет в чёрный костюм с чёрной рубашкой под ним. Сегодня он также щеголял той темной тростью с чёрной собачьей головой на конце и рубиновыми глазами.
Его запонки и инкрустированный зажим для галстука также сверкали рубинами.
Он улыбнулся в ответ на поклон Линкольна, но Линкольн продолжал держаться настороже, аккуратно оценивая хищный взгляд.
- Сэр, - сказал он, опуская голову. - Какое неожиданное удовольствие.
Брик говорил так, будто Линкольн не сказал ни слова.