К четвертой и последней группе предпосылок относятся так называемые «дела житейские», когда вопросы имеют психологический, либо этический, либо другой подтекст, и на которые нет однозначных ответов. Автор, однако, не считает, что ценность этих положений существенно уступает историческим фактам.
Некоторые из подобных рассуждений основаны на человеческой психологии и вряд ли уступают в точности математическим выкладкам. Три вопроса из этой серии имеют вполне конкретные ответы.
Ирод Антипа не мог влюбиться в 36-летнюю Иродиаду и тем более жениться на ней.
Иоанн Креститель мог обличать Иродиаду и Ирода Антипу только сразу же после свадьбы, через несколько лет подобные разговоры уже бы никем не воспринимались.
Саломея могла танцевать в Махероне в возрасте 13–16 лет, до своего первого замужества — ни раньше и не позже.
Другие вопросы либо рассуждения, например, о том, случайным или не случайным было первое посещение Иисусом Иерусалима после смерти Архелая, не имеют однозначных ответов, а только служат фоном для уточнения отдельных эпизодов нашего повествования.
Весь цикл рассуждений о времени кровавых столкновений в правление Пилата также оставляет почву для дискуссий. Аналогичных аргументов в книге достаточно много. Безусловно, некоторые из них могут быть оспорены. Другие со временем будут признаны ошибочными и отвергнуты — это естественный ход человеческого познания.
Вместе с тем у автора есть еще три довода, связанных с рождением Христа, которые подтверждают правомерность основных идей, развиваемых выше. Первый базируется на том безусловном факте, что Иисус вряд ли мог родиться ранее 6 г. до н. э. Серьезных возражений в пользу более позднего воплощения Богочеловека практически нет. Если принимать во внимание слова Луки о начале его служения, то это событие 22–24 гг. И, наконец, последнее. Тридцать три свечи, которые мы зажигаем в память о прожитых им годах. Есть что-то мистическое и прекрасное в этой цифре и, если можно понять довод, что Провидение по какой-то причине завуалировало либо скрыло от нас даты рождения и смерти Спасителя, то совершенно неприемлем тезис, что Бог «водит за нос» человечество. Нам хочется закончить эту книгу повтором замечательной фразы Альберта Эйнштейна: «Господь шутлив, но не злонамерен».