Дуализм мнений и необъективная критика будут зачастую сопутствовать нам. Так, А. Донини пишет: «Голубка, которая опускается на Иисуса как Дух Божий в момент крещения, была животным самаритян, ненавистного и презираемого евреями племени, к членам которого относились как к чужестранцам и еретикам»[6].
Подобная информация, поданная тенденциозно, совершенно искажает представление, что любовь самаритян к голубям противоречит тому, что их почитали в Иудее. Сравним: «И чтобы принести в жертву, по реченному в Законе Господнем, две горлицы или двух птенцов голубиных» (Лк. 2:24). «Пришли в Иерусалим. Иисус, вошед в храм, начал выгонять продающих и покупающих в храме; и столы меновщиков и скамьи продающих голубей опрокинул…» (Мк. 11:15). У евреев, рассеянных по свету долгое время, в памяти оставались два могучих кедра, растущих на Елеонской горе и дающих убежище стаям голубей (Иерусалимский Талмуд, Тааниг, 4:8).
Сомнения в том, что Иисус мог держать в руках монету с изображением императора, лишены всякого основания. Чеканной монеты у израильтян не было до позднейшего времени, а именно до периода Маккавеев. Симон Маккавей, избранный первосвященником 18 элула (августа) 140 г. до н. э., сразу же велел чеканить монету (1 Макк. 15:6), и с этого времени до нас дошло много монет, которые можно видеть в музеях. На лицевой стороне маккавейских сиклей значится: «Святой град Иерусалим» или «Симон, князь Израиля», а на другой — год со времени освобождения. В соответствии с религиозной традицией изображений людей или животных на монетах быть не могло. Однако Иудея находилась в центре торговых путей и, независимо от желания ортодоксов, широко пользовалась монетами других стран. После вавилонского плена между иудеями вошли в употребление персидские червонцы, так называемые дарики, с изображением на лицевой стороне царя с копьем в правой руке и луком в левой руке и на обороте — неправильного четырехугольника. Эти дарики, или, по-еврейски, даркманы, стали впоследствии известны под названием драхм (1 Езд. 2:69 и др.). При римлянах также чеканились сикли (я-шекели), на которых с лицевой стороны выбивалось изображение того или иного императора, а на обороте — женщина под деревом с надписью по сторонам: «Judaca capta» (Плененная Иудея)[7].
Подобных примеров можно привести множество. Видимость объективной критики при ограниченной информативности создает великолепный фон для измышлений и критиканства. Но при желании мы поймем, что срок в две тысячи лет — вовсе не препятствие, чтобы в полном масштабе оценить явление Христа и христианства.