— А что делать? — голосом обреченного спросил Миколка.
Еще недавно в школе, когда Фред предложил ему бежать, Миколке показалось, что это единственный разумный выход. Теперь же он увидел, что убежать из школы вовсе не значит убежать от самого себя. Он был готов тотчас же выбраться из этих пахучих кустов сирени и покорно пойти домой, хотя и знал, что ему там не поздоровится.
Совершенно другие чувства охватили Фреда. Он ощущал себя Робинзоном, гангстером, кем угодно, только не человеком, душу которого обуревали сомнение и раскаяние. Ему давно уж хотелось наплевать на все: на школу, на родной кров, на книги и, нарядившись ковбоем, забраться в непролазные джунгли, идти навстречу всяким опасностям и в тяжелой борьбе несомненно победить их. Сейчас он совсем не обижался на мать за ту старую сковородку, которой она его била. Напротив, он был ей благодарен за это. Ведь она первый раз в жизни пошла против Фреда и дала ему возможность осуществить заветную мечту. Спасибо маме! Пусть она теперь побегает по милициям, поплачет, похнычет, устроит истерику, попроклинает себя и тот день и час, когда осмелилась пойти против сына. Пусть помучается, раскается — сговорчивее будет. Если, конечно, он, Фред, когда-нибудь к ней вернется.
А вообще он может к ней и не возвращаться. Не век же ему держаться за ручку мамы. Хватит! Пусть будет благодарна ему за то, что он был снисходителен к ней целых четырнадцать лет.
И вот когда Миколка голосом обреченного спросил его о том, что они дальше будут делать, Фред только презрительно хмыкнул и принялся вслух строить планы:
— Ты что — маленький? Тебе соску некому дать? Джек Лондон в наши годы разве не был моряком?
— Да вот милиция... и вообще...
— Что милиция? Он милиции испугался!
— Так ведь у нас ни паспортов, ни справок...
— Чудак человек! Какие тебе паспорта? Какие справки? Ты что — чернил напился? Тебя что — милиция каждый день на улице останавливала? Паспорт требовала?
Миколка подумал: и в самом деле — сколько он живет, милиционер ни разу его не остановил, не потребовал документов. Так почему же он должен спрашивать у него документы сейчас? Выходит, милиция для них, беглецов, не так уж и страшна. А Фред еще подкрепил его догадку:
— Главное, ходить смело и не показывать вида, что ты в чем-то виноват. Хочешь, пошли на улицу, и я к любому милиционеру подойду и о чем угодно его спрошу? Сколько времени или где такая-то улица... Не веришь? Давай на что-нибудь поспорим.
— Но ведь так можно случайно и с мамой на улице встретиться. А что есть будем?
Фред смотрел на товарища, будто на младенца: