В спальне их встретила Лукия Авдеевна:
— Мальчики, мальчики! Быстренько, быстренько! Заправляйте кровати, наводите порядок! Не подкачайте, не упускайте первенства...
— Мы стараемся, Лукия Авдеевна! У кого лучше, чем у нас?
— Молодцы! О, вы у меня образцовые, организованные... А это что такое?
Лукия Авдеевна увидела Курило с одеждой под мышкой.
Он молча прошел к своей кровати и открыл тумбочку.
— Это новенький? Курилов или как тебя? Ну что за вид? Что за мода?..
Миколка даже рта не успел открыть. За него ответили:
— Это он в одежде купался. Чудак!..
— Он раздетый плавать не умеет...
Лукия Авдеевна рассердилась:
— Действительно, какие-то фокусы... Пятно на всю спальню.
Тут все заорали:
— Лукия Авдеевна! Это почему же на всю спальню?
— Это что же такое? Мы должны отвечать за Курилку какого-то?
— Несправедливо!
— Одна паршивая овца все стадо портит.
— Забирайте его от нас, и баста!
Миколка тем временем не спеша оделся во все новенькое, согрелся, перестал дрожать. Выкрики ребят его не трогали. Ну и пусть убирают — и из спальни, и из школы, он о такой шантрапе, как здесь, ничуть не пожалеет.
Лукия Авдеевна на первый случай обошлась с ним милостиво:
— Курилов! Смотри, чтобы это было в последний раз. Только ради передовой спальни тебе прощаю.
До самого обеда все шло нормально. Все относились к Миколке как будто ничего не произошло. Лукия Авдеевна, — а она знакомила их в этот день с классом и с новой мастерской, — рассказала о действующих в школе порядках, о планах на будущее. Потом организовала игру в волейбол — играли все — мальчики и девочки, было весело, хохотали...
Перед обедом забежали в спальню: кому нужно переодеться, кому взять мыло руки помыть, каждому что-то надо. Когда Миколка проходил мимо стола к своей кровати, его сильно толкнули. А того, кто его толкнул, тоже толкнули... Словом, разобраться в том, кто кого толкнул, было невозможно, а Миколка чуть не опрокинул стол. Ушибся — не беда. Беда в том, что со стола упал графин с водой и разбился вдребезги.
В спальню не замедлила явиться Лукия Авдеевна.
— Лукия Авдеевна! — бросились к ней наперебой жаловаться. — Курилка посуду бьет!
— Лазает, как медведь косолапый! — Это Масло подливает масла в огонь.
— Да я... — пытался оправдаться Миколка, но, встретившись с лукавыми, насмешливыми искорками в глазах ребят, прикусил язык. Он видел: не оправдаться.
— Курилов! — снова напала на него Лукия Авдеевна. — Это безобразие! Ты понимаешь, что каждая вещь, что находится в спальне, да и вообще в школе, денег стоит? А имеешь ли ты понятие, откуда эти деньги берутся? Наше советское государство на каждую вещь их нам дает, а мы будем вот так бессовестно уничтожать и портить общественное имущество?! Стыдно, стыдно и еще раз стыдно, Курилов! Одного дня не пробыл в школе, а уже натворил такого... такого... Одним словом, на первый раз прощаю тебе только ради того, чтоб не испортить репутации передовой спальни. А графин купишь на свои деньги — государство не должно убытки терпеть. Тебе понятно, Курилов?