Ребята ее знали. В прошлом году Марина Ивановна проходила у них в школе педагогическую практику.
Ей обрадовались. Карина спросила:
— Опять вы к нам на практику?
— Нет. Теперь я буду работать в вашей школе.
— Не в вашей, а в нашей, — прогудел Конопельский тихо, но так, что все слышали.
Учительница расцвела, будто пион.
Склонилась поспешно над столом, разложила свои книги, раскрыла тетрадь; все, видимо, вылетело у нее из головы, и она надеялась, что тетрадка поможет.
А Конопельский в это время, не скрывая торжества, смотрел на ребят своими синими насмешливыми глазами:
— Тише, дети! Чапай думает.
Это было брошено нарочито приглушенным шепотом, но он долетел до слуха молодой учительницы. Она конвульсивно закусила пунцовую губку, беспомощным взглядом обвела класс, попросила:
— Призываю к порядку, дети...
Кто-то фыркнул. Маслов пробурчал:
— Де-е-ти...
Учительница никак не могла овладеть собой.
— Да замолчите же! — прозвучал раздраженный голос Карины.
Миколка был удивлен. Ого! Это не девчонка, а настоящий мальчишка, с такой только свяжись. Вон как горят у нее глаза, ну и строгая!
В классе наступила тишина. Марина Ивановна благодарно посмотрела на Карину и поспешила уткнуться глазами в тетрадь.
— Тема нашего сегодняшнего урока...
Ее голос постепенно приобретал силу, звучал все увереннее, и даже тем, кто еще недавно не собирался ее слушать, пришлось стать внимательнее.
Миколка улыбнулся: остался Валентин в дураках.
Но он не знал Конопельского. Именно в то самое время, когда Марина Ивановна уже успокоилась и повела урок в соответствии с планом, когда она позабыла, что на столе перед ней лежит план, Конопельский подмигнул Маслову.
Маслов понял его и лукаво сощурил глаза. И сразу нормальный ход урока прервался, внимание учеников переключилось на Маслова.
Тот ерзал на парте, глухо бурча.
— Что случилось, Маслов? — спрашивает учительница.
Маслов мешковато встает, сопит носом:
— Да вот... не дает слушать...
И он сердито покосился на свою соседку — тихую, смирную девочку. Та съежилась, растерянно повела плечами:
— Я не даю слушать?
— Вертится, толкается... Рассадите нас с ней.
Девочка быстро схватила свои книги:
— Пожалуйста!
Она уже высматривала, где есть свободное место.
Марина Ивановна утеряла нить своего рассказа и стояла растерянная, бледная, нервно покусывая губу. А Конопельский тут как тут. Учтиво, даже слишком учтиво поднял руку и поблескивает лукаво глазами.
Учительница поспешила использовать случай:
— Что тебе, Валентин?
— Можно вопрос?
— Вопрос? — совсем растерялась она, но машинально кивнула в ответ головой: спрашивай, мол.